«Мой ребенок таял на глазах, а я ничего не могла сделать». Как семьи борются с анорексией

• Виктория Приседская
• BBC News Україна

8 июня 2020

Автор фото, ВВС/ОЛЕСЯ ВОЛКОВА

Анорексия — не диета и не выбор. Анорексия — тяжелое психическое заболевание, смертность от которого самая высокая среди других расстройств психики. В Украине семьи, которым пришлось с ней столкнуться, ищут путь к выздоровлению вслепую, продираясь сквозь стену непонимания и стигмы, дорогого и часто неэффективного лечения и попадая в мучительную спираль постоянных рецидивов.

Своими историями с BBC News Украина поделились три мамы.

Кирилл

Я лежала в темноте и слушала, как в соседней комнате сын отжимался от пола и приседал бесконечное число раз. Было далеко за полночь. Я не спала уже вторую неделю, все пыталась понять, что же происходит, но жуткая тревога, казалось, вытеснила все мои мысли.

Я вдруг осознала, как сильно он изменился за последнее время. Стал молчаливым и отстраненным. Все, что когда-то его интересовало, потеряло смысл. Возвращаясь из школы, он закрывался в своей комнате. Наше общение свелось к бессмысленному обмену приветствием «Как дела? Как в школе? — Да все хорошо».

Мои попытки поговорить ужасно его раздражали. И я уговаривала себя, что он повзрослел, я должна уважать его границы, должна принять то, что он отделяется от нас и это нормально.

Кириллу было 15, он перешел в десятый класс в новую школу. Это было его желание, и школа ему нравилась. У него всегда были друзья, его хвалили учителя, он занимался плаванием, был парнем, которых обычно называют «успешными».

Однажды я заметила, что его вырвало после ужина, он сказал, что съел что-то плохое и у него болит живот. Но буквально через несколько дней история повторилась, и он больше ничего не объяснял.

Когда я осознала, что это происходит почти каждый день после обеда и ужина, меня охватила паника.

Я вспомнила, как несколько месяцев назад Кирилл объявил, что теперь будет есть только здоровую пищу, потом он отказался от сладкого и хлеба. Причем это означало, что он не возьмет в рот ни кусочка ни при каких обстоятельствах, даже во время семейного праздника.

Он всегда любил спорт, но теперь занятия превратились просто в фетиш. Он не пропускал ни одного. А потом я обнаружила, что он продолжал тренироваться и поздно вечером в своей комнате.

Автор фото, ВВС/ОЛЕСЯ ВОЛКОВА

Меня удивляло такое рвение, но я списывала все на подростковое упрямство и лидерский характер сына, он всегда во всем хотел быть первым. И я этим гордилась.

Стиль его одежды тоже сильно изменился, в его шкафу прибавилось худи размера XXL. Но кого же не удивляет, как одеваются подростки?

Однажды я увидела его без футболки, и у меня внутри все оборвалось. Мой атлетический красавец был похож на фотографии из нацистских концлагерей. По костям можно было проводить урок анатомии, а руки были тоньше, чем мои женские.

Конечно, я слышала об анорексии, но разве это не болезнь девушек, моделей или звезд?

Разве мальчишки тоже должны быть худыми?

Разве это может произойти с самым благоразумным парнем, которого я знала?

Об анорексии написано много, но все, что я находила в интернете, казалось не моей историей. Болезнь обычно объясняли психологической травмой, пережитым насилием, проблемами в семье. И мое сознание отказывалось верить.

Я предполагала все что угодно — несчастную любовь, депрессию, даже шизофрению и самое страшное — наркотики, но поверить, что это анорексия, я почему-то не могла. Думаю, тогда мое представление о болезни, как и у большинства людей, сильно отличалось от реальности.

Полина

Был примерно 2015 год. Полине исполнилось 13, и она тяжело переживала смерть дедушки несколькими годами ранее, а потом не стало ее бабушки, моей мамы.

Мы остались одни. В семь утра я уходила на работу, а она должна была сама вставать и собираться в школу. Однажды мне позвонила классная руководительница дочери и сказала, что Полины не было на уроках. На мои звонки она тоже не отвечала — она просто не могла проснуться.

Я уже подозревала у дочери депрессию в течение некоторого времени, но после смерти бабушки заболевание развернулось.

Я заметила, что Полина почти ничего не ест, но даже когда она что-то съедала, сразу же избавлялась от пищи. Она могла за весь день проглотить крошечный кусочек шоколадки.

Полина похудела на 10 килограммов за неделю. Она начала терять сознание. Однажды она упала дома в коридоре, и у нее произошло сотрясение мозга. Ее забрала скорая и привезла в детскую неврологию.

Там ей поставили диагноз — вегетативная дисфункция (нарушение работы нервной системы, при котором возможны тревожные расстройства, депрессивные эпизоды. — коридоре.) — и перевели в другую больницу. После лечения Полине стало немного легче, но не кардинально.

Автор фото, ВВС/ОЛЕСЯ ВОЛКОВА

Только позднее я начала подозревать у нее анорексию. Полина догадалась об этом диагнозе раньше. Она общалась с девушками и поняла, что с ней происходит, но не хотела мне говорить.

Это был очень трудный период. Она несколько раз убегала из дома на целый день. Были моменты, когда она себя резала на фоне депрессии. У нее была паранойя из-за личного пространства, я не могла зайти к ней в комнату, и даже прикоснуться к себе она не разрешала.

А потом ее начало тошнить каждый раз после еды. Если сначала она вызвала рвоту сама, то впоследствии это стало происходить непроизвольно.

Когда твой ребенок днями лежит на полу в туалете, завернувшись в плед, просто потому что не может подняться, чувствуешь полное бессилие, не понимаешь, куда бежать.

Она таяла на глазах, а я ничего не могла сделать.

Аня

Когда Юлия вспоминает начало болезни своей дочери, у нее перед глазами прежде всего возникает такая картина: 15-летняя Аня (по просьбе мамы имя изменено) часами, до полного изнеможения, гоняет по полю на велосипеде под палящим солнцем.

Автор фото, ВВС/ОЛЕСЯ ВОЛКОВА

Был, наверное, конец апреля три года назад. Дочь стала замкнутой и агрессивной, она начала худеть, объяснив, что переходит на здоровое питание.

Одновременно с этим начались какие-то сумасшедшие тренировки. Сначала Аня отказалась только от определенных продуктов, как жиры и углеводы, но затем питание просто свелось к минимуму. В последние дни перед тем, как ее положили в больницу, она вообще ничего не ела. Мне с трудом удавалось впихнуть в нее ложку ягодного смузи и то не всегда.

Она похудела, я не знала ее веса, но это было очень заметно визуально.

Я не сразу осознала, что происходит, но когда я пыталась с кем-то посоветоваться, мне говорили: отстань от ребенка, мол, они все сейчас помешаны на диетах.

Я начала искать информацию, и когда я поняла, что это анорексия, оказалось, что неизвестно, что с этим делать и как это лечить. Мы обратились к терапевту, потом к психологу и психотерапевту, они много разговаривали с дочерью, уговаривали ее, но это не имело никакого эффекта.

На тот момент Аня уже потеряла 15 кг.

Болезнь, которая сбивает с толку

Нервная анорексия характеризуется огромной тревогой по поводу своего тела и еды, объясняет клинический психолог Ольга Сушко, которая специализируется на расстройствах пищевого поведения у подростков.

«Человек, который находится в болезни, очень боится поесть. Он имеет искаженное, оторванное от реальности представление, что если он съест, например, немного масла, он сразу же поправится, буквально — сразу», — объясняет психотерапевт.

Это вызывает ужасную тревогу, с которой очень трудно справляться, и именно поэтому люди с анорексией все урезают и урезают свой рацион.

Автор фото, ВВС/ОЛЕСЯ ВОЛКОВА

«Закройте глаза и представьте себя в лучшей пекарне мира. В воздухе витает ароматом круассанов, булочек с корицей, эклеров и хрустящих багетов. И вы голодны, нет, вы просто умираете от голода. Вы мечтаете о кусочке нежного «наполеона», который тает во рту, но вы не можете… Потому что ваш страх сильнее голода. Потому что если вы проглотите хотя бы ложку йогурта, в вашей голове начнет шипеть голос: «ты слабый, ты жалкий, ты — отвратительная свинья. Ты не заслуживаешь жить…»

Так описывает мысли человека с анорексией американская журналистка Гарриет Браун. В течение нескольких лет она боролась с болезнью своей дочери и написала об этом книгу «Смелая девочка ест» (Brave girl eating).

Страх, тревога и зацикленность на еде становятся настолько невыносимыми, что человек может наносить себе повреждения, а иногда и свести счеты с жизнью.

Нервная анорексия имеет самый высокий уровень смертности среди всех психических расстройств, говорит статистика. Каждая пятая смерть от анорексии — суицид.

От расстройств пищевого поведения, к которым также относят нервную булимию, компульсивное переедание, орторексию (навязчивое стремление к здоровому питанию) и ряд других расстройств, страдает около 10-18% людей.

Но реальные цифры могут быть намного выше. Несмотря на серьезную опасность для здоровья и страдания, которые болезнь приносит человеку и его близким, нервная анорексия все еще остается недостаточно изученной.

Расстройство озадачивает как родителей, так и врачей и исследователей. Его трудно диагностировать, его сопровождает стыд и стигма, которая не позволяет вовремя обратиться за помощью.

В Украине официальной статистики анорексии нет. Но, как отмечает заведующая детского отделения Винницкой областной психоневрологической больницы Анастасия Свинарчук, количество обращений с каждым годом растет.

В психиатрические отделения доходят, как правило, уже в состоянии кахексии (сильного истощения), рассказывает врач, «потеря веса может быть более 20 кг». На десять пациенток-девушек обычно 1-2 парня.

В большинстве случаев анорексия начинается в подростковом возрасте. Среди пациентов Ольги Сушко — преимущественно девушки в возрасте от 12 до 17 лет.

«Давление по поводу внешности на них больше, и они чаще экспериментируют с диетами, но в последнее время мальчики также стали увлекаться похудением», — отмечает специалист.

«Проголодается и поест»

Статистика показывает, чем раньше начать лечение, тем выше шансы на выздоровление. Однако от начала болезни до постановки диагноза часто проходит много времени.

«В течение трех лет у дочери было несколько рецидивов, — рассказывает мама Полины Евгения. — Когда она набирала вес, ей становилось лучше, она общалась с друзьями, вела нормальную жизнь, а потом снова начинала худеть».

Автор фото, ВВС/ОЛЕСЯ ВОЛКОВА

Кризис обычно провоцировал стресс: ссора с парнем, экзамены или даже чей-то неудачный комментарий. Полина начала взрослеть раньше сверстников. В школе ее откровенно травили, даже учителя.

«Ей говорили — как ты одеваешься, что у тебя за вид», — рассказывает Евгения.

«Когда летом 2018-го произошел четвертый рецидив, Полина сказала мне: мам, мы не справимся сами», — вспоминает Евгения.

За эти три года Полина с мамой консультировались у гастроэнтеролога, невропатолога, психиатра и неврологов из центра вегетативных дисфункций, где девочка дважды лежала в стационаре.

Ни один из врачей не заподозрил у нее расстройство пищевого поведения. Когда во время четвертого кризиса Полину снова привезли в неврологию, там им ответили, что ничем не смогут помочь.

Диагностировать анорексию трудно по нескольким причинам.

Во-первых, она часто приходится на возраст, когда подросток взрослеет и становится все более самостоятельным. Родители прекращают вмешиваться в его жизнь, а тем более в такие личные вопросы, как еда или посещение туалета.

Вторая причина — в особенностях самой болезни.

У подростка с расстройством пищевого поведения прием пищи ассоциируется со стыдом, тревогой и злостью.

А вот возможность избежать еды, наоборот, дает ощущение достижения и утешения, объясняет американский психотерапевт Дэниэл Ле Гранж, автор книги «Помогите своему подростку преодолеть расстройство пищевого поведения» (Help your teenager beat an eating disorder).

Если человек с депрессией или тревожным расстройством хочет избавиться от этого состояния, больной анорексией «лелеет» и «защищает» свою болезнь, отмечает доктор Ле Гранж. Ребенок скрывает ее от родителей, горячо убеждая их, что с ним все в порядке.

Много ценного времени уходит на обследования. Подростка ведут к гастроэнтерологу и диетологу, девушек — к гинекологу (из-за потери веса у многих прекращаются месячные).

По Международной классификации болезней МКБ-10, анорексия — психиатрический диагноз, но и семейный врач, и узкие специалисты должны бы сразу обратить внимание на тревожные симптомы.

Тревожные симптомы:

1. Диета, подсчет калорий, уменьшение порции.

2. Зацикленность на образе тела.

3. Желание есть в одиночку.

4. Увлеченность приготовлением пищи, однако отказ есть приготовленное.

5. Навязчивые ритуалы, связанные с едой.

6. Интенсивные тренировки.

7. Посещение туалета после еды.

8. Нанесение себе физических повреждений (селфхарм), попытки суицида.

К сожалению, это происходит далеко не всегда.

Юлия, мама Ани, вспоминает, как одна в целом профессиональная врач посоветовала отстать от дочери: «проголодается и поест», сказала она. Однако в анорексии этот момент может не настать никогда.

Автор фото, ВВС/ОЛЕСЯ ВОЛКОВА

Психические заболевания вообще в нашем обществе окружены стигмой, считает клинический психолог Ольга Сушко. «В быту говорят, вот была война и не было никаких депрессий, примерно так же — и о нервной анорексии».

«На каждой консультации, — вспоминает Татьяна, мама Кирилла, — с нами разговаривали так, как будто мой сын и я в чем-то виноваты. Он упрямый и глупый, раз не ест, я, наверное, истеричка с кучей собственных проблем, если не нашла подход к ребенку «.

Нервную анорексию часто считают сознательным выбором человека, добавляет Ольга Сушко. «Кажется, она могла бы прекратить все это и просто поесть, но что-то «надумала себе».

К сожалению, это не так. Подросток с анорексией очень мало контролирует свои симптомы, скорее это болезнь полностью захватила вашего ребенка, объясняет специалист.

Люди не выбирают анорексию, и им очень нужна помощь.

Непростой путь к выздоровлению

Аню привезли в Киевскую психиатрическую больницу им. Павлова с весом 36 кг. «Нам сразу сказали: наш клиент, и положили ее в стационар в подростковое отделение».

«Там действовали методом накормить, — рассказывает Юлия. — Накормить едой и таблетками».

Ане прописали нейролептики, транквилизаторы и антидепрессанты.

Она пролежала в больнице около трех месяцев. Хотя она набрала несколько килограммов, лечение не дало заметного эффекта.

Когда она вышла из стационара, снова началась депрессия, агрессия и аутоагрессия. Анорексия сменилась булимией, она устраивала чистки желудка, ее вес оставался очень низким.

Затем семья обратилась в одну из частных клиник.

Первые две недели дочь не виделась с нами, рассказывает Юлия, даже по телефону нельзя было общаться. Принцип работы центра — питание строго по часам, терапевтические группы и индивидуальная работа с психотерапевтом, фитнес, бассейн несколько раз в неделю и ограниченные контакты с семьей.

Автор фото, ВВС/ОЛЕСЯ ВОЛКОВА

Последнее требование объяснили тем, что семья является определенным триггером болезни, и, чтобы разорвать эту спираль, нужно на некоторое время изолировать ребенка.

Дочь провела в центре четыре месяца. Лечение стоит дорого. Тем, кому это не под силу, клиника предлагала кредит на льготных условиях или поиск спонсоров через телевидение, рассказывает Юлия.

После лечения состояние Ани заметно улучшилось, но ей все равно требовалась помощь психотерапевта. Сейчас она уже третий год в терапии. Она встречается со специалистом еженедельно, а если нужно, дважды в неделю, объясняет Юлия, которая также посещает сеансы психотерапии.

После трех лет неопределенности и четвертого рецидива болезни Полина также попала в психиатрическую больницу Павлова. Она сама попросила маму отвезти ее туда.

По мнению Евгении, больница стала переломным моментом — Полина испугалась. Там ее предупредили, что если она не начнет есть, ее придется кормить через катетер. А потом она увидела другую девочку с анорексией. Она весила еще меньше, чем Полина, и ее внешний вид очень напугал дочку, говорит Евгения.

К сожалению, лечение в стационаре или частном центре не гарантирует полного выздоровления, рецидивы случаются часто, объясняет врач-психиатр Анастасия Свинарчук.

В больнице помогают восстановить физическое состояние, если вес очень низкий, нужна интенсивная терапия. Диетолог разрабатывает план калорийного питания. Если анорексия сопровождается депрессией, обязательно назначают антидепрессанты, при дисморфофобии (навязчивых мыслях по поводу тела) — нейролептики.

Автор фото, ВВС/ОЛЕСЯ ВОЛКОВА

Но и после выписки требуется длительная, не менее пяти лет, работа с психотерапевтом, отмечает психиатр.

Однако найти квалифицированного клинического психолога, который специализируется на лечении нервной анорексии, в Украине непросто.

«Рынок психологических услуг перегружен, но при этом дефицит людей, которые понимают, как быть с действительно серьезными болезнями. Многие занимаются «самодеятельностью», — говорит Ольга Сушко.

С этой проблемой столкнулась и Татьяна, когда начала искать психотерапевта для сына.

«Его сначала лечили методом десенсибилизации и движения глаз, поскольку психолог считала, что причиной анорексии было посттравматическое стрессовое расстройство», — рассказывает мама Кирилла.

Затем была когнитивно-поведенческая и гештальт-терапия, предлагали даже арт-терапию. На эти попытки ушла куча времени и денег, жалуется Татьяна, а сын продолжал терять вес.

«Еще пять лет назад в Украине практически не было доступной для пациентов и их семей информации о том, что это за болезнь, — отмечает Ольга Сушко. — Многие специалисты в области психического здоровья опирались на достаточно устаревшие представления о ней».

В 2016 году она вместе с коллегами основала Ассоциацию врачей и психологов «Расстройства пищевого поведения: терапия и превенция». Ассоциация проводит вебинары для родителей и терапевтов, приглашает тренеров из-за рубежа, ведет просветительскую работу среди врачей.

К счастью, в мире уже проведено много исследований анорексии и методов ее лечения, объясняет клинический психолог. Достаточно высокую эффективность показал метод терапии, основанной на семье (family-based treatment).

Метод Модсли

Метод разработала группа ученых из Лондонской психиатрической больницы Модсли (Maudsley Hospital). На сегодня это один из немногих протоколов лечения ограничительных расстройств пищевого поведения, который имеет серьезную доказательную базу и подтвержден эмпирическими исследованиями.

На первом этапе родители берут на себя роль терапевтической команды, по сути, такой же как и в стационаре. Потому что все, что происходит в больнице, — это по сути кормление. Единственное лекарство от анорексии — еда.

«Сначала я не понимала, что мы можем сделать, если сын все равно нас не слушает», — рассказывает Татьяна, которая начала лечения Кирилла по этому методу.

Это очень сложно и долго, но эффективнее, чем в стационаре, объясняет Ольга Сушко. Когда ребенок проводит год-два в центре или больнице, он, во-первых, исключается полностью из своей социальной жизни.

А во-вторых, когда он возвращается домой, у ребенка не сформированы навыки самостоятельного питания, а у родителей нет понимания, как они могут в этом помогать. Тогда и случается рецидив.

Автор фото, ВВС/ОЛЕСЯ ВОЛКОВА

«Нужны четкие правила и границы. Дети с анорексией часто едят то, что пугает их меньше (малокалорийную, обезжиренную пищу). Но при таком рационе выздоровление невозможно», — отмечает клинический психолог.

Именно поэтому на первых этапах лечения, что есть ребенку, решают родители. Иногда кажется, что ты действуешь вопреки воле ребенка, это похоже на какое-то насилие, говорит Ольга Сушко, но это не так, все ваши усилия направлены на то, чтобы ваш сын или дочь скорее выздоровели.

Вместе с педиатром родители определяют, какой вес является здоровым именно для их ребенка. К этой цифре добавляют еще 10%, которые нужны для компенсации причиненного анорексией вреда.

Этот вес нужно набрать и поддерживать некоторое время, после этого когнитивные функции начинают восстанавливаться.

Когда Полина лечилась от анорексии, ее мама о методе Модсли еще не слышала. Но Евгения всегда была уверена, что родители играют важную роль в процессе выздоровлении.

«Мне очень повезло выстроить с дочкой доверительные отношения. Ей было сложно подобрать психотерапевта, она мало кому доверяла, и его роль, по сути, взяла на себя я», — рассказывает женщина.

«Я пыталась принести или приготовить ей что-нибудь вкусненькое… и постепенно-постепенно приучила ее к мысли, что она может есть».

«Теперь когда ее что-то беспокоит, она сама приходит ко мне, мы разговариваем, и ей становится легче».

Бывшей анорексии не бывает, уверена Евгения, рецидивы возможны. Но она вспоминает день, когда дочь, стоя перед зеркалом, сказала: «Я красавица».

Кто в зоне риска

Почему вообще возникает анорексия, точно неизвестно. Когда-то ее считали болезнью высшего класса, потом объясняли деспотичностью и холодностью матери, инфантильностью подростка, который не хочет взрослеть. Последние исследования опровергают это.

Анорексия поражает семьи любого социального статуса, с разным образованием и достатком, с разными историями, счастливые семьи и проблемные, сдержанные в проявлении эмоций и те, кто только и говорит о своих чувствах. Словом, совершенно разные.

Ученые считают, что болезнь запускает первый эпизод голода в подростковом возрасте. Причем неважно, что именно стало его причиной, но такой эпизод включает гены, ответственные за анорексию.

Конечно, эксперименты с изменением рациона, вегетарианством для большинства подростков пройдут бесследно, объясняет Ольга Сушко. Так же как не каждый человек может заболеть депрессией или тревожным расстройством.

Однако есть базовая биологическая уязвимость.

Повышают риск:

1. Расстройства пищевого поведения и другие психические расстройства у близких родственников.

2. Низкая самооценка, перфекционизм, невротизм.

3. Негибкость мышления, неумение справляться со стрессом.

4. Депрессия, тревога.

6. Спорт, в котором важна худоба.

7. Буллинг по поводу внешности.

8. Проблемы в семье, отношениях.

Но одних генов, конечно, недостаточно. Кто-то из подростков еще до начала болезни сознательно выбирает доказывать что-то другим через внешние достижения, через похудение или спортивные результаты. А кто-то выбирает другие способы признания в группе сверстников.

Большую роль играют социальные сети, медиа, постоянное давление относительно того, как должно выглядеть тело. Многие исследования доказали, что просмотр Instagram плохо влияет на самооценку. У людей с расстройствами пищевого поведения это давление вызывает огромную тревогу.

Что можно сделать

Могут ли родители предотвратить заболевание? Однозначного ответа на этот вопрос нет.

Но семья может воспитывать адекватное отношение к разным телам.

Теперь все популярнее становится рассказывать детям, что люди — разные, они имеют различные тела, что наши тела — это не только то, как мы выглядим, но и то, что они позволяют нам делать, что важно здоровье, а не сколько «кубиков» ты себе накачал.

Автор фото, ВВС/ОЛЕСЯ ВОЛКОВА

В западных школах проводят уроки для разного возраста на тему образа тела, на которых объясняют, почему мы все разные. В Украине такая работа, к сожалению, не ведется.

Важна и профилактика школьного буллинга, потому что эти вещи часто связаны. Необходимы тренинги для учителей, чтобы они могли вовремя заметить, что с ребенком что-то не так.

По мнению Анастасии Свинарчук, в обществе в целом не хватает внимания к психическому здоровью детей и подростков, отсутствуют алгоритмы действий школы, родителей и врачей, которые позволили бы диагностировать расстройство на ранних стадиях.

Родителям очень не хватает групп поддержки, говорят Евгения и Юлия, как информационных, так и терапевтических. Родители просто не знают, куда бежать, не знают, как помочь ребенку, как с ним разговаривать.

Недавно в Facebook создали группу информационной поддержки таких семей, обе мамы — активные участницы дискуссий, они хотят помочь другим семьям, а также привлечь внимание к проблеме анорексии у подростков.

Украине крайне необходим центр, который будет работать по протоколам с доказанной эффективностью, по методикам, проверенным исследованиями, которые имеют положительные результаты, добавляет Ольга Сушко.

Как родители, так и специалисты говорят о том, что проблему расстройств пищевого поведения следует поднимать на уровне государства.

Нужны специализированные государственные клиники, горячие линии помощи, законодательство, которое штрафовало бы за пропаганду нездорового отношения к телу.

Анорексия — тяжелая болезнь, которая сложно и долго лечится, но родители не должны терять надежду, говорит Ольга Сушко.

Анорексию можно вылечить, и, выздоровев, человек получит гораздо лучшую жизнь, чем та, которая у нее была бы без лечения.

Іллюстрации Олеси Волковой, Русская служба BBC.

Хотите поделиться с нами своими жизненными историями? Напишите о себе на адрес [email protected], и наши журналисты с вами свяжутся.

Хотите получать самые важные новости в мессенджер? Подписывайтесь на наш Telegram или Viber!

Я голодала, срывалась и вызывала рвоту, или моя история РПП

РПП: что это и мой опыт.

Отвращение от еды, диеты, булимия и принятие себя.

Для начала, давайте разберёмся, что это такое:

РПП — расстройства приема пищи (расстройства пищевого поведения) — психологически обусловленные расстройства, связанные с приемом пищи.

Из распространенных: булимия, анорексия,

компульсивное переедание, потеря аппетита и тд.

Моя история

Как и большинство подростков лет 13-15, я была озабочена своим внешним видом, и решила, что мне нужно сесть на диету, дабы скинуть пару лишних кг.

Началось все с диеты, граничащей с ПП (правильное питание): отварная грудка, овощи, фрукты, творог и тд. Через неделю я поняла, что эта диета слишком долгая для меня, ибо результат в 1 кг в неделю меня не устраивал.

Тогда я нашла для себя группу ВКонтакте «Типичная Анорексичка» и узнала о маложорстве (уменьшение количества калорий в день <1000). Вес начал уходить быстрее, но в какой-то момент просто стал. Я решила перейти на питьевую, с ней получились такие же результаты.

Вес то стоял, то возвращался назад, и все в той же группе я нашла для себя «идеальную» диету: рацион состоял то из одного огурца в день, то из одной картофелины, а то и совсем из воды. Конечно, начала в тот же день. Но я часто срывалась, и в конце концов решила вовсе не есть, чтоб не было соблазнов скушать что-то лишнее.

Я не верила, что голод как-то повлияет на мое здоровье. Я голодала уже около 5 дней, когда в гостях у подруги у меня закружилась голова, потемнело в глазах и носом пошла кровь. Вот тогда то я и испугалась и начала кушать опять.

Но мои «гениальные идеи» на этом не закончились. Я начала придумывать мерзкие ассоциации к еде, чтобы вызывать отвращение и подавлять аппетит (например: рис – личинки, макароны – черви и тд).

Это не всегда помогало, и я часто срывалась, сметая пол холодильника не в силах остановиться. Я кушала и ругала себя за то, что ем, ругала себя даже за то, что мое тело чувствовало голод, ела, расстраивалась и снова ела, пытаясь заглушить свои эмоции. Вес начал приходить.

⠀

После очередного компульсивного переедания мне стало настолько плохо, что единственным выходом стала рвота

.

И вот же оно! Гениальное решение: два пальца в рот и все пройдет! Я объедалась до боли в животе, после чего немедленно спускала все в унитаз тем же путем.

⠀

Хорошо, что это вовремя заметила мама, я начала нормально кушать и прекратила вызывать рвоту.

Мне было трудно вернуться к нормальному режиму питания. И сложность состояла даже не в том, что организм привык к рвоте или в сбитом обмене веществ. Главная сложность — в голове.

Самое сложное и нужное — полюбить себя!

Себя, свое тело, каждую свою складочку или растяжку. Сейчас мне 20, и я с уверенность могу сказать, что люблю свое тело. И это фундамент всей моей жизни!

Любите себя, принимайте свое тело, свои мысли.

Очень важно не оставаться один-на-один со своими тараканами, чтобы не дать им всецело овладеть тобой. Мне в своё время помогли разговоры с сестрой: было, с кем обсудить ситуацию, чтобы лучше понять её со стороны.

Если тебе нужен разговор, консультация или поддержка, я и другие наши консультанты всегда на связи. Пиши!

Авторка: Святая Анна

«Выпадали волосы и зубы». Честный рассказ борющейся с анорексией девушки | ОБЩЕСТВО:Люди | ОБЩЕСТВО

В Международный день борьбы с анорексией — 16 ноября — корреспондент «АиФ-Воронеж» поговорил с 23-летней Марией Ивановой (фамилия изменена по просьбе героини – ред.) о том, что подтолкнуло ее к отказу от еды и какой путь она прошла, борясь с болезнью.

«Я всегда была полной девочкой»

Виктория Молоткова, «АиФ-Воронеж»: Мария, расскажи, почему ты решила начать худеть? Был какой-то переломный момент?

Мария: Я всегда была очень полной девочкой, искренне убежденной в том, что похудеть не могу. В детстве никогда не было такого, чтобы я вдруг подошла к зеркалу и себе понравилась. Я считала полноту данностью. Например, у одних людей карие глаза, у других – голубые, и изменить они это не могут. Также и с полнотой. Я была единственным ребенком не только в семье, но и в крохотной деревне, где я жила, и кормили меня все, причем жирной калорийной пищей. Бабушка пекла пирожки, пончики, блинчики, все совали мне шоколадки и конфетки. У меня сформировались совершенно неправильные пищевые привычки. Не было ни тени понимания, что я питаюсь неправильно, хотя врачи на медосмотрах меня ругали, отправляли к эндокринологу.

Впервые я задумалась о том, что мне нужно похудеть, в восьмом классе, когда стала осознавать себя как девушка. Я понимала, что вряд ли могу кого-то привлечь таким внешним видом, потому что тогда я достигла своего максимального веса – 90 килограммов. Дразнили ли меня одноклассники? Ну, да. Но не настолько, чтобы меня это мотивировало.

После девятого класса я перешла в другую школу, это было для меня большим стрессом, и я просто потеряла аппетит. Я скинула килограммов пять, мне стали делать комплименты, и я вдруг подумала: «Ух ты, как здорово! Я, оказывается, могу худеть». И похудела еще на пять килограммов, уже ограничивая себя в питании. Я тогда еще не знала про подсчет калорий и делала это интуитивно. То, что казалось мне вредным, я исключала, ела больше фруктов и овощей. Школу я закончила с весом в 65 килограммов.

В университете у меня была тяжелая финансовая ситуация. Я училась, много работала, и вес уходил сам собой. Я экономила на всем: не ездила на маршрутке, ходила пешком, в университете не обедала, жила перекусами утром и вечером. К концу первого курса я весила около 55 килограммов, и это был мой здоровый вес. Надо было бы на этом остановиться. Но потом произошел ряд трагических событий – развод родителей, смерть бабушки. Я похудела до 50 килограммов. У меня пропал менструальный цикл, я плохо себя чувствовала, начали выпадать волосы.

— Ты обращалась к медикам за помощью?

— К тому моменту, когда я решила обратиться к врачу, месячных не было уже месяцев пять. Но эндокринолог сказала, что это мой здоровый вес, и посоветовала диету для его поддержания. Я подумала, что на этой диете я могу поправиться, и стала сильно урезать порции.

Моим идеалом были 48 килограммов, потому что мама в моем возрасте весила столько же и выглядела очень худой. Я смотрела на ее фотографии и думала, что хочу быть такой же. Хорошо помню момент, когда взвесилась и поняла, вот они — заветные цифры. Но из зеркала на меня по-прежнему смотрела очень полная девушка.

К тому моменту у меня развилась дисморфофобия – неадекватное восприятие собственного тела. Если я прибавляла 200 граммов, мне нужно было моментально их скинуть и парочку килограммов за компанию. В этот момент началась острая стадия моей анорексии.

Я обращалась к психологам, психиатрам, мне была оказана не очень удачная медицинская помощь — такая, что я чуть не умерла. Я решила, что врачей в истории моего восстановления больше не будет.

За лето я похудела еще на десять килограммов и весила уже 37. Я была очень активна в этот период: просыпалась утром, съедала огурец и помидор, запивала это колой и шла тратить калории. Я много ходила пешком, у меня была норма – минимум 15 тысяч шагов в день, но я всегда делала больше. К августу у меня уже не было сил, но я все равно считала, что должна расходовать калории. Я помню, как выходила из дома и переползала от лавочки к лавочке, потому что больше 15 шагов сделать не могла. В один день я проснулась и поняла, что не могу встать с кровати. У меня постоянно кружилась голова, я мерзла, у меня выпадали волосы, потом начали выпадать зубы.

«Семью воспринимала как врагов»

— Как близкие относились к твоей «диете»?

— Моя мама достаточно быстро сдалась. Она боролась со мной какое-то время, но потом стала говорить: «Мы все умрем». Она повторяла это как мантру. Иногда она кормила меня насильно. Мы жутко конфликтовали, потому что в острой стадии анорексии я была очень злой, меня не интересовало ничего, кроме веса и калорий. На подсознательном уровне мне было очень жалко мою семью, но когда они заставляли меня есть, я воспринимала их как врагов.

Когда мы с моим будущим мужем Лешей начинали встречаться, я весила 65 килограммов, а он был очень худым. В состоянии пышечки я ему очень нравилась. Он никогда в жизни не говорил мне сбросить вес. Когда я начала худеть, он сказал: «Тебе и так хорошо. Но если для тебя это важно, я не против». Он очень поздно заметил, что у меня проблемы с едой.

Леша был единственным человеком, который всегда говорил, что я выздоровею, что у нас все будет хорошо, что у нас будут дети, семья. Он буквально кормил меня с ложечки и радовался каждому моему набранному килограмму, повторяя, какая я красивая.

В то время, когда я активно начала худеть, моя бабушка ослепла. Теперь она на ощупь определяет, не похудела ли я, потому что этот страх у нее до сих пор есть.

«У меня остановилось сердце, я не дышала»

— Как ты решила бороться с анорексией?

— Был переломный момент, когда я поняла, что с этим нужно что-то делать. Мне назначили лошадиную дозу антидепрессантов. На тот момент я была сильно ослаблена и в первый день, когда их выпила, уснула моментально. На следующий день я ходила как сомнамбула, в коридоре вуза меня ловили преподаватели. На следующий день я повторила прием, и ночью мне стало очень плохо. Я пошла выпить воды и очнулась в коридоре, куда меня перенесла мама. У меня остановилось сердце, я не дышала, не реагировала, мама поднесла к моему лицу зеркальце — дыхания не было, пульс не прощупывался, я была ледяная.

Все обошлось, но после этой истории я поняла, что мне нужно что-то делать. У меня начался страшный голод. Я стала есть все подряд. Начались отеки, болело все тело. Это было страшно. Я набрала килограммов пять, обрадовалась, посчитала себя здоровой, хотя весила чуть больше 40 килограммов. В этот период я вышла замуж, и когда мы с мужем поехали в свадебное путешествие, у меня случился рецидив, я опять начала худеть. Я достигла своего минимального веса — меньше 37 килограммов.

Тогда я отказалась от взвешивания, что советую делать всем анорексичкам, потому что цифры очень замедляют восстановление. И началась вторая волна восстановления, в десять тысяч раз более трудная, чем первая. Отеки, боли во всем теле. Я могла надеть на пять минут носки, и они отпечатывались на моих ногах так, как будто кожу касалась раскаленная кочерга. Этот вес и этот вид очень отравлял мою жизнь. Я каждый день рыдала, но знала, что если я сейчас опять похудею, то в моей жизни дальше ничего не будет.

— Контролируешь ли ты свой вес сейчас?

— Я не слежу сейчас за своим весом так, как следила раньше. Сейчас я вешу 48 килограммов, это считается моим здоровым весом, хотя проблемы со здоровьем все равно остались. Из-за них не могу питаться как обычные люди и есть, что хочу. Если бы здоровье позволяло, я бы наверное ела все. Еда – это энергия, поэтому на вкусе я стараюсь не зацикливаться.

«Я призываю не судить людей по их внешности и весу»

— Что ты посоветуешь девушкам, недовольным своим весом?

— Когда мне пишут девочки, желающие похудеть, я им, конечно, отвечаю, но советов по похудению не даю. Я очень хорошо знаю, что и как нужно сделать, чтобы сбросить вес. Но эти советы еще никого до добра не доводили. Поэтому девочкам, которые ко мне обращаются, я стараюсь кратко рассказать свою историю и предостеречь.

Недовольными своим весом могут быть и очень худые люди. По человеку, который идет по улице, нельзя сказать, есть ли у него расстройство пищевого поведения. Девочка может весить 80 килограммов и при этом быть анорексичкой. У нее в голове может твориться хаос, кошмар, она может ненавидеть себя, свое тело, считать калории, худеть, срываться, набирать вес. Я знаю очень многих, которые после анорексии уходили в булимию и годами переедали.

Я призываю не судить людей по их внешности и весу. У нас в обществе до сих пор есть стереотип, что анорексички – это девочки, которым нечего делать, не жалко своих родственников. Чаще всего к анорексии есть генетическая предрасположенность, проявится ли она, зависит от эмоционального климата в окружении человека. Чаще всего анорексии подвержены перфекционистки, которые во всем хотят быть идеальными.

Мне бы очень хотелось привлечь внимание к этой проблеме. Если кому-то вдруг становится понятно, что у его знакомого очень странные отношения с едой, возможно, нужно протянуть этому человеку руку помощи и просто поговорить с ним об этом. А еще лучше — найти квалифицированную медицинскую помощь, потому что психотерапевта, который может работать с этим заболеванием, мне удалось найти только с седьмой попытки.

Комментарий медицинского психолога

«Анорексия не такая уж и безобидная болезнь. Это стойкое расстройство, которое характеризуется рецидивами (по некоторым данным, у 25% пациентов) и развитием различных соматических и психических расстройств, — говорит доктор психологических наук Марина Ларских. — Лечение нервной анорексии затруднено, во-первых, из-за отрицания больной своей болезни, во-вторых – из-за выраженного страха пациентки набрать лишний вес. Кроме того, общество, родители, сами пациентки не понимают всю опасность анорексии, рассматривают ее как «причуду» или «очередные капризы». А ведь нервная анорексия может привести даже к смерти – по некоторым данным, от нее умирает 20-25% больных. Это очень сложные больные – они вроде бы все понимают, со всем соглашаются, но просто отказываются от пищи под различными предлогами («я уже поела», «болит желудок», «поем завтра»), вызывают рвоту после приема пищи или делают изнуряющие физические упражнения (бегают, прыгают, плавают часами, лишь бы сжечь калории). Что интересно, больные с нервной анорексией любят еду – они с удовольствием будут говорить о различных продуктах и рецептах, любят готовить, накрывать на стол, кормить других, но сами не едят.

Анорексия — страшная болезнь, ласковый убийца. Сначала встречаешь худеющую девушку в отделении неврозов — она еще полна сил и энергии, стройная и красивая, только хочет чуть сбросить вес, а тут лежит, потому что настояла мама. Потом она ложится во второй, третий раз. Говорит, что все хорошо: «Мама настаивает, а так я ем». Она уже не так очаровательна, волосы становятся тусклыми и редкими, глаза — грустными, но улыбается, со всем соглашается и обещает есть.

Потом вдруг встречаешь ее уже в общем отделении. Приветливо улыбается тебе, рада встрече, говорит: «Все нормально, но только врачи настаивают на наборе веса, а как наберу, так меня переведут в отделение неврозов или вообще домой отпустят». Выглядит ужасно – кожа серая, на лице одни глаза, во рту недостает зубов. «Институт пришлось бросить, сил нет ходить, мерзну все время, но вот скоро поправлюсь и все наладится». Но голос слабый, и я вижу, как она после обеда делает из последних сил зарядку. Потом узнаю, что умерла в реанимации».

«В метро упала без сознания»: реальные истории больных анорексией

«нравились выступающие вены на руках»

Несколько лет назад одна моя знакомая начала стремительно худеть. В школе в обед она ничего не ела, кроме куска хлеба и воды, и даже такой скудный обед вызывал у нее сильные угрызения совести – она считала, что это много и она снова наберет вес. Даже когда в собственном отражении в зеркале она начала видеть человека, донельзя истощенного, с темными кругами под глазами, выступающими скулами, ей казалось, что выглядит толстой, что ей необходимо похудеть еще больше. На завтрак – чай без сахара с бутербродом, обед в школе – хлеб с водой, вечером – бульон на донышке тарелки, и то лишь по настоянию матери.

Знакомая не могла объяснить, почему же она решила худеть. «Глядя в зеркало, всегда ощущала себя толстой и некрасивой. Хотела похудеть. С 45 скинула до 39 кг. Мне понравились мои выступающие на руках вены. Мои худые ноги казались мне очень красивыми. Хотелось сохранить это состояние», – рассказала она.

– И это всё только ради выступающих вен?

– Нет, не только. Мне вообще нравились худые. Даже при нормальном весе люди мне говорили – «какая ты худая». Не верила. Думала, люди могут наврать, а зеркало не обманет.

– Как же поняла, что надо вернуться в прежнее состояние?

– После того как начала худеть, у меня возникли проблемы со здоровьем. Как-то упала без сознания, мама сильно перепугалась. Ходили по разным врачам. Тогда я думала не о себе: маму было жалко. Она очень переживала из-за того, что я не кушаю. Не хотела ее расстраивать. И снова начала есть. Сейчас мой вес ниже нормы на 10 кг. Но я усиленно над этим работаю.

«В метро упала без сознания»

«Раньше я была очень толстой. Часто приходилось слышать в свой адрес: “корова”, “гора”, “как бы нас не съела”. Сначала я очень расстраивалась, плакала, потом научилась игнорировать. Думала, у меня тоже будет любимый человек. После школы поступила в вуз, на первом курсе встретила парня – Ильшата. Тогда я и не думала, что на 100-килограммовую девушку обратит внимание такой парень», – рассказывает Лиза.

– Если любил, зачем тебе худеть?

– Он меня бросил. Знаешь, как было тяжело? Ему было стыдно со мной ходить при друзьях. Мы никогда на людях не держались за руки. Он меня считал толстой. Когда мы были наедине, говорил мне, что очень красивая. Сначала думала, что скрывает от людей нашу любовь. Потом поняла, что ему было стыдно. Подошла к нему и сказала: «Если не любишь, скажи прямо!» Он посмеялся мне в лицо: «Такую толстую, как ты, невозможно любить».

Я не могла выдавить из себя слова, просто застыла на месте. С этого дня начала худеть. Пила воду, ела листья салата. Перешла на одни овощи. Ела один огурец в день или помидор. Когда хотелось кушать, пила воду. Потихоньку начала худеть. Через три месяца меня было не узнать. Со 100 кг похудела до 50 кило. Купила платья, о которых раньше даже мечтать не могла.

– Он вернулся?

– Нет. Он нашел другую. Она была даже худее меня. Я поняла, что на мои метр шестьдесят 50 кг – это много, что я – толстая. Мне надо было худеть еще больше. Перешла на одну воду. Сначала было очень тяжело. Сильно болел живот. Наступила слабость. Потом как-то показалось, что появились силы. Голод доставлял удовольствие. Оставалось больше времени на другие дела. На всю зарплату покупала одежду. Я была в сто раз красивее девушки Ильшата.

– Когда начались проблемы со здоровьем?

– Когда перешла на воду. Волосы стали сильно выпадать. Какие только не покупала шампуни, бальзамы! Живот сильно болел. Раньше тошнило от голода, а теперь тошнота появлялась уже когда поешь что-то. Я вообще перестала воспринимать еду. Как-то в метро упала без сознания. Никто даже не подошел, не помог. Только когда открыла глаза, какая-то старушка подошла и сказала: «Алкаш!»

– В больницу ходила?

– Да. Стала бояться за свою жизнь. Вес таял день за днем. Ставили системы. Начались женские болезни. Мне сделали несколько операций. Восстанавливалась долго. Сказали, что не смогу иметь детей. Плакала очень сильно. Не могла поверить. Пришлось долго лечиться. Ходила и к другим врачам. Эти слова разрушили мою будущую жизнь. Я своими руками испортила себе жизнь. Мама приучила снова есть. Кормила насильно. Я плакала. Сейчас я ем. А толку? Уже бесполезно…

«В чем я ошиблась?..»

«Дочка всегда была полной. С детства была крепкой, болела мало, даже простуда у нее случалась редко. И вдруг она резко начала худеть. Сначала я радовалась: старается для себя, приходит в форму. Если бы я поняла еще тогда! Она постоянно уходила из дома. Меня не слушалась. Врала, что на учебе. Говорила, что ела.

Смотреть на своего ребенка, тающего на глазах, было больно. Думала – в чем я ошиблась, где недосмотрела. Долгое время не знала, что делать. Через полгода почувствовала, что начались проблемы. Поняла, что дома она вообще не кушает. Кормишь насильно – идет в туалет и вызывает себе рвоту. Пугала меня, что не простит, если отведу к специалисту. Мой истощавший ребенок, который сидит на одной воде, смотрела в зеркало и говорила, что она толстая. Меня и слышать не хотела.

Я ее кормила насильно. Она очень сильно плакала. Когда закрыла туалет на замок, как только не кричала на меня! Не могла проглотить пищу. Весы я выкинула. Сейчас она начала есть помаленьку», – рассказала мама Лизы.

«Хотелось быть худой, красивой»

«У нас в семье все полные. 100 кг – минимальный вес. Мне не хотелось быть такой. Я знала, что наши гены повлияют и на меня. Не хотела жизнь провести человеком, который, поднимаясь на пятый этаж, задыхается, стоит, согнувшись вдвое, и еле дышит. Я решила сделать по-другому. Хотела быть худой, красивой. Моя семья была против этого. Для них нормальным считался вес в 90 – 100 кг. Это абсолютно не соответствовало моему взгляду на жизнь. И я постепенно начала худеть», – рассказывает Саша.

– Родители ничего не заподозрили?

– Они видели, что со мной что-то не так. Постоянно водили по врачам, каждую неделю меня осматривали какие-то специалисты. А я только смеялась. И причину им не сказала. Хотела показать, что отличаюсь от них.

– Что чувствовала, когда начала худеть?

– Это невыразимое чувство. Наслаждение. Легкость. Готова была свернуть горы. Пока не перешла черту…

– Когда поняла, что у тебя проблемы?

– Когда появились судороги. Меня тошнило от одного взгляда на еду. Пища во мне не задерживалась: организм перестал ее принимать. Знаешь, похудение – это интересная стадия. Сначала ты все время хочешь кушать. От голода сходишь с ума. Через 20 – 30 дней тебе становится легче. Поднимается настроение. Скидываешь несколько килограммов – и ты уже ходишь счастливая. Ты летаешь, хочешь делиться свой радостью со всем миром.

Затем постепенно ты вообще перестаешь нуждаться в еде. Тебе хорошо! Восхищение своим худым телом сменяется на чувство, что ты все еще толстая. Ты начинаешь себя ненавидеть, это чувство усиливается день за днем. В голове одна мысль – надо еще больше похудеть. Это превращается в навязчивую идею. Ты худеешь. Тебе не хватает. Не хватает. Не хватает. Тебе уже все равно, что скажут люди. Никого не слушаешь. О будущем не думаешь. Похудение становится твоей главной целью.

Мне и сейчас не хочется обратно поправляться. Мне нравится это состояние. Ты чувствуешь какую-то легкость. Я нравлюсь сама себе. Это моя жизнь. Никто не имеет права вмешиваться. Кому не нравится – пусть не разговаривают. Я собираюсь худеть и дальше», – рассказала Саша.

Анорексия (с древнегреч. – отсутствие позыва к еде) – нарушение функции приема пищи у организма, вызываемое длительным ограничением в питании, диетами, а также на почве нервно-психических расстройств. В той или иной форме эта болезнь наблюдается у 4 процентов женщин и 0,3 процента мужчин. Выделяют биологические (генетические) и психологические причины возникновения анорексии.

Симптомы анорексии: 

1)    Вес на 15 процентов ниже нормы

2)    Патологическое желание похудеть – похудение становится целью всей жизни

3)    Страх перед набором веса

4)    Нарушение работы эндокринной системы, прекращение менструаций, у мужчин – исчезновение полового влечения

5)    У подростков – остановка развития половых органов

6)    Изменения в способе приема пищи: человек ест стоя, дробит еду на кусочки, ест в одиночестве

7)    Бессонница

8)    Боязнь смотреть в зеркало

9)    Обидчивость, нервность

10)           Внезапное увлечение готовкой и рецептами, человек неожиданно для домашних берется самостоятельно готовить еду

11)           Отказ от посещения кафе и ресторанов, мест, где приходится есть. Человек надолго запирается в ванной, туалете, уходит из дома и подолгу занимается спортом

12)           Перепады настроения – от эйфории до нервного состояния

13)           Выпадение волос, бледность кожи. Появляется пушок на коже, лице

Анорексия имеет несколько стадий. Через 1,5 – 2 года после начала болезни она переходит в стадию кахексии, которая характеризуется необратимыми изменениями во внутренних органах. Масса тела снижается до половины нормы. На этой стадии невозможно сохранить жизнь человека.

В 2012 году в Израиле приняли закон, запрещающий использовать в целях рекламы аномально худых моделей. С 2005 года 16 ноября отмечается как День борьбы с анорексией.

«Анорексия – это наличие у человека проблем в области психики.Три совета от психотерапевта

Психотерапевт-психолог, кандидат психологических наук, доцент Института психологии и образования КФУ Рамиль Гарифуллин:

«Анорексия – это наличие у человека проблем в области психики. Человек начинает испытывать чувство страха, беспокойства, тревоги во время еды. Первый страх – что пища застрянет в желудке. Второй страх – пища попадет в организм и появится слой жира. Больной анорексией боится принимать пищу.

Анорексией страдают не только молодые девушки, но и маленькие дети. Они едят жидкую пищу, потому что боятся, что еда застрянет в желудке.

Есть также не болеющие анорексией худые люди. Они так устроены психологически и генетически.

Три совета болеющим анорексией и их близким

1.     В первую очередь необходимо осознать, что анорексия – это болезнь. Надо тщательно наблюдать за настроением больного анорексией. Он предается депрессии, сильно беспокоится. Чтобы не допустить такого состояния, надо работать.

2.     Привести к психотерапевту. Здесь должны помогать близкие больного анорексией. Человек не может объективно себя оценивать. Он может не соглашаться с тем, что болеет. Родные должны привести его к специалисту.

3.     Больной анорексией должен бояться. Первый страх – ожирение от еды или боязнь того, что пища застрянет в желудке. Второй страх – беспокойство о будущем, понимание необходимости заботиться о здоровье. Второй страх вытесняет первый. В этот момент человек начинает выздоравливать.

Мнение диетолога

Диетолог, эндокринолог Раушания Хисматуллина рассказала, как правильно соблюдать диету без риска заболеть анорексией.

«Человек, болеющий анорексией, отказывается от пищи или же после еды принимает меры, чтобы не набрать вес: вызывает рвоту, пьет слабительные. Глядя в зеркало, не может признать себя худым.

Тем, кто задумал скинуть вес, сначала надо адекватно понять, сколько килограммов ему надо сбросить. Существует формула, по которой можно вывести идеальный вес в зависимости от возраста, массы тела и пола человека.

В то же время нельзя забывать, что убывающие килограммы – это большой стресс для организма. В месяц можно скидывать лишь 5 процентов массы тела.

Желающим похудеть рекомендуется придерживаться сбалансированной диеты. Во время такой диеты человек получает необходимые для организма белки, углеводы, жиры. В то же время надо создать адекватный дефицит калорий: в среднем 10 процентов вашей нормы. Из рациона питания убираете выпечку, сахар, колбасу и т. д. Но ваш рацион в это время должен быть насыщен мясом, рыбой, морепродуктами, яйцами, творогом. Хлеб – углевод, растительные жиры, масло авокадо вводятся в рацион, чтобы были полезные жиры, при таком рационе вес убывает, холестерин снижается.

Для лечения больного анорексией надо вовремя обратиться к специалисту. Это общая работа психотерапевта, диетолога и эндокринолога», – рассказала Раушания Хисматуллина.

РПП, анорексия. Моя история / Крузе Каролина

Благо, врачи до меня не добрались, в псих. больнице я не лежала, так что диагнозов мне никто не ставил. Но я, анализируя сейчас своё состояние в те годы, отчётливо понимаю, что со мной было что-то ну вот явно не то.

Глядя на свои старые фото, не могу сказать, что я была толстой, нет, скорее, просто упитанной, хотя даже это громкое слово. Мои проблемы с психикой начались буквально на ровном месте.

Я была обычным ребёнком, не следила за своим питанием, любила навернуть чипсов с йогуртом, а со спортом соприкасалась только в школе на уроках физкультуры, да и то весьма косвенно. Как сейчас помню, что на игре в волейбол я постоянно ретировалась в конец поля, поближе к двери, ну, вы знаете, той самой, с надписью «Выход». К летящему же в меня мячу я относилась философски, ибо мы с ним проживали в разных мирах, которые не пересекались.

В общем, жила я себе и не думала о весе, спокойно могла сточить что-нибудь на ночь. Одним из любимых лакомств у меня был бутерброд из белого хлеба с майонезом, как вспомню сейчас, аж вздрагиваю. А ведь тогда я ещё и чай с сахаром пила — как видите, я вообще была страшным человеком.

Но я росла, метаболизм у меня не резиновый, поэтому халяве под названием » Жрешь всё и не толстеешь» суждено было закончиться. Но я бы, возможно, и не обращала внимания на то, как меняется моё тело, если бы не один случай.

Помню, общалась я тогда со своей родственницей, назовём её О, и тогда, уже не помню по какому поводу, я сказала: «Да я худая». На тот момент я искренне считала себя худой. На что О. ответила: » Да какой там, это У. (назовём так мою сестру) худая, а ты у нас девочка в теле!» Сказать, что для меня тогда новые границы вселенной открылись, просто ничего не сказать. Я понимаю, что моя родственница, очевидно, не хотела ничего плохого, но её слова сильно меня задели.

После того разговора я начала присматриваться к себе, к тому, как я выгляжу. Заметила, что мои ноги уже не такие худые, как раньше.  Я не осознавала того, что расту и прибавлять килограммы в таком возрасте — это нормально. И ладно бы меня разнесло до размеров гиппопотама, но нет, я просто перестала быть дрыщем. А ведь в своей голове я решила, что должна остаться такой навечно. Что всю жизнь должна весить 40 килограмм.

*далее следует небольшое отступление, чтобы было понятнее, каким вообще человеком я была в то время*

Шло время, а я не предпринимала  попыток измениться, ела я как прежде, к спорту даже не притрагивалась, но теперь у меня появилась ненависть к себе. В то время я никак не ухаживала ни за лицом, ни за волосами. Голову я мыла раз в неделю и даже не думала о том, что можно пользоваться какими-то бальзамами или масками.

Ходила я в одежде, которую мне покупали родители или давали родственники. Сейчас я понимаю, что выглядела в этих вещах отвратительно. Ведь мало того, что взгляды родителей на вещи, которые ты должен носить, зачастую довольно консервативны, так ещё и я совершенно не умела комбинировать одежду и создавать мало-мальски приличные образы. Из-за неуверенности в себе я совершенно закрылась от мира.

Но в какой-то момент всё начало меняться, причём без моего участия. Помню, как в классе все девчонки наносили макияж и кто-то предложил накрасить меня. Я до этого момента вообще не красилась, максимум могла раз в пятилетку подвести губы блеском. Мне нанесли макияж, выпрямили волосы. Я смотрела на отражение в зеркале и не верила: неужели я могу быть такой?

Следующее событие, запустившее мою цепочку внутренних изменений: мы с мамой и тётей пошли по магазинам, мне выбрали красивое платье, туфли на высоком каблуке, впервые купили лифчик(надевать его, конечно, было не на что, но сам факт!). Потом я пошла на торжество в новом образе: платье, туфли, макияж, новая укладка. Меня не узнали.

Это было странное ощущение: я впервые почувствовала себя красивой.

В какой-то момент в моём сознании и восприятии себя произошли изменения. Я поняла, что могу быть красивой. Быть другой.

Я стала больше следить за своей внешностью, перестала носить вещи по принципу «надела то, что первое упало на меня из шкафа», стала тщательнее относиться к тому, как я выгляжу. Конечно, мой стиль тогда был далёк от идеала, но первые шаги уже были сделаны.

Я стала понемногу заниматься спортом(правда, это было по типу » десять раз присела, три раза покачала пресс», но все же лучше, чем ничего), стала следить за тем, что я ем. Из рациона ушли чипсы, бутерброды с майонезом, вместо двух-трех ложек сахара сыпала только одну. Для меня тогда это было рекордом.

Шли месяцы, но каких-то грандиозных результатов я не наблюдала.

Сейчас уже не помню, в какой момент я потеряла контроль и из девочки, стремившейся немного улучшить фигуру, превратилась в одержимую своим весом.

Сейчас мне кажется, что это произошло внезапно, хотя умом я понимаю, что такие изменения не происходят за один день.

В то время я подсела на популярное шоу Тайры Бэнкс «Топ модель по американски», которое, кстати, не одобряла моя мама(спойлер: она потом смотрела со мной каждую серию). Возможно, на меня так повлияли образы успешных, красивых и худых девушек, но я стала интересоваться модельным бизнесом.

Конечно, пустых надежд на то, чтобы стать моделью, я не лелеяла, ибо среди гномов я могла бы стать их предводителем. Но почему я не могу быть худой и красивой, как они? Просто так, для себя.

Я стала читать статьи про известных моделей, знала наизусть их биографии, истории их успеха. Каждый день смотрела фото и в конце концов желание иметь такую же потрясающую фигуру стало для меня смыслом жизни.

А потом смыслом жизни стала еда.

Я не помню, как это случилось. Не было какого-то конкретного дня или месяца, я не помню, какой была моя первая диета и как я пришла к спорту. Это все настолько плавно и постепенно вошло в мою жизнь, словно так и было задумано. Мои родители знали, что я слежу за питанием, переживаю по поводу своего веса, но, очевидно, не видели в этом ничего страшного. Тем более я всегда была очень скрытным человеком и то, что я показывала окружающим, было лишь вершиной айсберга.

Ища в интернете информацию о похудении, я наткнулась на «100 правил анорексички» или что-то в этом роде. Я уже даже не помню, что там были за указания, однако они меня вдохновили, потому что я перечитывала данные «советы» потом ещё не раз.

Как ни странно, в моём нездоровом похудении нашлись и свои плюсы, например, кожа стала чище. Думаю, это произошло за счёт того, что я стала пить много воды, плюс сыграло роль то, что я сократила свой рацион, и употребляемых мною вредностей тоже стало меньше.

Но этот плюс не перекрыл огромного количества минусов, ибо я просто убила здоровье. Я перестала нормально питаться, ничего не ела в школе, говоря, что поела дома. Кстати, только мне и ещё одному человеку было разрешено не платить за  питание в столовой. Ему, по причине какой-то особой диеты, назначенной врачом, а мне, потому что я была вегетарианкой. На самом деле, когда я отказывалась от мяса, я и подумать не могла, что в школе мне это сыграет на руку.

Кто-то из родственников думал тогда, что я перестала есть мясо из-за желания похудеть, но причина была не в этом.

В то время я полагала, что чем меньше буду есть, тем быстрее похудею, но если поначалу эта стратегия давала результаты, то потом вес встал. Я не понимала, в чем причина, голодала, но даже в этом случае цифра на весах почти не двигалась. Мой организм копил жиры, метаболизм замедлился, я же считала, что слишком много ем и слишком мало занимаюсь спортом. Я изнуряла себя упражнениями ещё сильнее, урезала калорийность до минимума, часто вообще ничего не ела.

Я думала, что все делаю правильно, в то время как мой организм медленно погибал.

Пик моего помешательства пришелся на зиму. Я никогда не употребляла наркотики, но вспоминаю себя тогда и мне кажется, что я вела себя как наркоман. Вся моя жизнь крутилась вокруг одного: стать ещё худее, сжечь ещё больше калорий. Я смотрела на себя в зеркало и видела одни несовершенства.

Однажды меня сфотографировала мама, я взглянула на снимок и сказала: «Ну какая же я жирная!» Говорила я искренне, от чистого сердца, так сказать, но мама моей искренности не оценила и воскликнула, внимательно посмотрев мне в лицо: «Так ты действительно болеешь!»

Болеешь. Это слово было слишком страшным, я отказывалась его понимать. Нет, я здорова. Но я потеряла бдительность, мама не должна была знать, как я отношусь к своему телу. Никто не должен был знать — это только моё дело. Уже не помню, что я тогда сказала, кажется, перевела всё в шутку, но своего я добилась: мама от меня отстала.

Я тщательно следила за потреблением калорий, знала, сколько их в яблоке, банане, жвачке, в варенье, клубничном, малиновом… Сейчас я не назову этих цифр даже примерно.

Я сидела на разных сайтах, где можно было узнать индекс массы тела, очень злилась, если программа отмечала мой вес как «нормальный» и радовалась, когда видела слово «дефицит». Я утягивала талию поясом для поддержки позвоночника и укрепления мышц пресса, всерьёз задумывалась над тем, чтобы купить портупею, потому что где-то прочла, что она является лучшим способом сделать талию тонкой.

Я утягивалась так, что мне было больно, пояс врезался в живот настолько сильно, будто собирался рассечь его на две части. Когда я снимала это орудие пыток, мой живот был красным, усеянным полосами от сильного давления. И ладно бы я надевала его только днём, я затягивала пояс на ночь, затягивала так, что задыхалась. Я просыпалась из-за того, что не могла дышать, а ещё потому, что мне было ужасно больно. Я ослабляла удавку на несколько минут, а потом затягивала обратно и снова засыпала.

Я не представляла свою жизнь другой. Я думала, что лишь это способно сделать меня счастливой.

Я стала бояться еды. Избегала продуктов с высокой калорийностью, не ела на ночь, с ужасом относилась к чувству сытости.

Конечно, я срывалась.

Однажды я взяла в руки шампунь и стала изучать состав, пытаясь найти калорийность. Когда до меня дошло, что я вообще делаю, мне стало смешно. Я не думала, что зашла настолько далеко.

У меня пропал цикл на 4 месяца или больше. Меня это не обеспокоило — я даже обрадовалась, посчитав, что жизнь стала проще. То ли я не знала о последствиях, то ли они не казались мне заслуживающими внимания.

Как я уже писала, пик моей худобы пришёлся на зиму. Я очень сильно мёрзла, но все же регулярно выходила гулять, потому что не представляла жизнь без физической активности. Воду я пила исключительно ледяную.

Один момент из этого периода запомнился мне очень чётко. В тот вечер мы пришли к нашим родственникам в баню. У нас баня тоже есть, но тогда она была с одним отличием: воздух в ней был пропитан влагой, благодаря чему переносить жару было легче. У наших родных же баня сухая и температура в ней намного выше. Дышать в таком помещении больно — обжигает ноздри.

И вот, уже искупавшись, я, распаренная и расслабленная, сидела на диване и ощущала ужасную слабость. Мне казалось, что я не смогу идти. Я уже давно ничего не ела.

С болью я думала о том, что больше так не смогу, что хочу есть, что приду домой и сорвусь на что-то… Когда вдруг я поняла, что дома есть кофе. Мне стало так легко и спокойно на душе. Этим напитком я часто заменяла приемы пищи. Спасало от голода. «Значит, я не сорвусь, — подумала я, испытывая невероятную радость, — я сегодня ничего не буду есть». Холодная и темная ночь за окном. Снег. Я была очень голодной. А ещё я была невероятно счастлива.

Я гордилась своей силой воли.

В моей семье знали, что я ограничиваю себя в питании, но не думали, что все зашло настолько далеко. Мой минимальный вес был 47 кг. Кто-то скажет, что это большой вес для человека, который старательно худел, но я его достигла с большим трудом, изнуряя себя спортом и длительными голодовками.

Помню, года через 4, когда я отошла от РПП и пришла к своему нормальному весу, одна девочка спросила меня, сколько я вешу. Я ответила, что 55 кг. Она ужасно удивилась и сказала, что этого не может быть, потому что я выгляжу слишком худой. Она думала, что во мне 45 кг максимум. Как выяснилось, вес этой девочки тоже составлял 55 кг., однако она выглядела намного толще меня. Так что, возможно, у меня тяжелая кость или же дело в мышцах, которые весят намного больше жира.

Говорят, что похудев, человек с анорексией не полюбит себя и будет стремиться к более низкому весу. Основываясь на своём опыте, могу сказать, что это правда лишь отчасти. Я действительно стремилась к более низкому весу, но после 47 кг он не двигался с места. Я почти перестала есть, часто пила только кофе, занималась спортом, но ниже 47 стрелка на весах не опускалась. Я не понимала, что делаю не так и какой вообще подвиг нужно совершить, чтобы весить хотя бы 45. Ведь у других получается, чем я хуже?

Однако нередки были и периоды радости, когда мне нравилось, как я выгляжу. Хоть я и стремилась к более заметным результатам, мне доставляло удовольствие отслеживать прогресс. Я любила носить чёрные облегающие вещи. Правда, все штаны в тот период времени на мне висели, даже самого маленького размера.

Для окружающих моя худоба не осталась незамеченной. Однажды мы переносили в школе стулья и парты из класса в коридор. Я тогда взяла за спинки по одному стулу в каждую руку и одноклассница спросила, не переломлюсь ли я пополам под их тяжестью. Я тогда действительно чуть не переломилась пополам, только не от тяжести, а от счастья, потому что для меня эта фраза была комплиментом в высшей степени.

Но потом пришли настолько страшные последствия, что мысли о похудении я решила оставить.

О них напишу позже.

Я модель и боролась с анорексией — Wonderzine

По сути, это был постоянный внутренний челлендж. Вот сейчас пойду в модельную школу и начну нормально есть, если меня примут: пошла — не начала. Думала, вот сейчас пойду на танцы, и если меня примут и скажут, что я классно выгляжу, после этого и начну есть — но опять не начала. Так продолжалось снова и снова: я назначала себе срок или цифру на весах, после которой я остановлюсь. Я весила сорок два килограмма и думала, что если съем пирожок, сразу поправлюсь на килограмм. То есть мне нужно похудеть до сорока одного, чтобы съесть его, и тогда я поправлюсь обратно до сорока двух — будет идеально. Но как только я сбросила килограмм, мне, естественно, захотелось худеть ещё и ещё.

В какие-то моменты мне было страшно. Это состояние, когда ты каждый день рыдаешь, не понимая, что с тобой, мёрзнешь, теряешь друзей, потому что постоянно на них срываешься. У тебя никого не остаётся рядом: ты считаешь всех глупыми и слабохарактерными. В той же школе Славы Зайцева находились люди, которые при виде спадающего с меня платья говорили: «Ты слишком худая, тебе нужно поправиться». Но когда я это слышала, мне было смешно. С другой стороны, девочки на кастингах, которые не могли похудеть и которые тоже верили в магию сорока килограммов, говорили, глядя на меня: «Я считаю, именно такой должна быть модель. Ты молодец, никогда не сдавайся, ты просто супер, ты идеальна». И я думала: «Спасибо, это всё, что я хотела услышать».

Помню, когда я пришла к Шавыриной, спросила у неё, нужно ли мне поправиться. Я спрашивала «не можно», а именно «нужно», хотела быть идеальной моделью для всех. И она ответила: «Ты знаешь, у нас есть девочка, которая весит тридцать восемь, и ничего». Конечно, она не знала, что у меня уже начались серьёзные проблемы. И я ни в коем случае не хочу сказать, что она заставляла девочек худеть. Но она не спросила, а я не рассказала о том, что на самом деле  со мной происходит. А мне нужно было, чтобы кто-то сказал: «Набери вес, потому что ты скоро умрёшь».

С Шавыриной мы в итоге так и не поработали. Она хотела отправить меня в Азию, но я не уехала из-за учёбы в школе. Может, как раз психологически была не готова. У меня было много съёмок, и большинство фотографов не говорили ничего плохого про мой вес. Только Ник Сушкевич смотрел на меня леденящим взглядом и говорил, что мне нужно поправиться. Но я не понимала, шутит он или нет.

Очень личное: как я довела себя до 37 килограммов

День победы

Что меня спасло? Я думаю, страх. Мама понимала, что пора спасать меня при помощи врачей. Но боялась отправлять в клинику — все-таки это психиатрия, с таким анамнезом потом сложно будет доказать, что с тобой все в порядке. Все чаще она повторяла, что если я не начну есть — умру.

Я ей не верила. Потом мой вес стал выходить из-под контроля. Я начала срываться: наедалась сладостей до болей в животе. Но вес продолжал падать. И в какой-то момент здравый смысл все-таки включился: а вдруг действительно умру?

Помню день, когда все произошло. Мама отправила меня в магазин за хлебом. Он так невероятно вкусно пах, что я сначала долго-долго его нюхала, в потом откусила кусок.

У меня и до этого были срывы. Но в тот момент я решила не скрывать его от родных. Просто пришла к ним в комнату, жуя хлеб. Вы не представляете, как они радовались. Это был наш день победы над бедой, которая символично началась с хлеба и им же закончилась.

Период обжорства

Но на этом мои несчастья не прекратились. После анорексии я стала есть все подряд. И это неудивительно, ведь на протяжении полугода запрещала себе абсолютно все, а тут оно стало доступным. Где-то внутри я себя за это ненавидела. При весе в 42 килограмма думала, что жирная. Но зажоры продолжались. Период обжорства длился около года. Я стала весить 75 килограммов. Одноклассники обзывали меня уже за объемы.

Всякий раз чувствовала себя виноватой, когда что-то ела. Были попытки сесть на диету, но от отчаяния я отказывалась от всех продуктов разом. Поэтому, естественно, потом срывалась, наедалась и еще больше поправлялась.

Легкое отношения к еде, когда можно есть и не бояться, пришло спустя 10 лет. Примерно к этому периоду без каких-либо диет вернулась в норму моя фигура. Сейчас я вешу 55-57 килограммов. И меня все устраивает.

Благодаря своему печальному опыту, в котором, честно, я призналась не без труда, я поняла главное: в жизни все-таки есть немало людей, которые нас любят, которым мы нужны. И любят они нас как раз за нашу неидеальность. Они нас воспринимают такими, какие мы есть. Со складочками на животе и неидеальными бедрами. Если не верите, поразмышляйте над своими чувствами к тем людям, которых вы любите. Вам же не важно, какая у них фигура… Научитесь отсеивать важное от неважного в жизни.

история выживания при нервной анорексии — My Colourful Mind

Когда я стал старше, мне казалось, что моя жизнь становится все тяжелее и тяжелее. Я чувствовал себя усталым и грустным. Я так много работал, но этого никогда не было достаточно, чтобы удовлетворить меня — я никогда не был достаточно хорош в собственных глазах. Я думал, что заслуживаю наказания за то, что не был настолько «идеальным», насколько это возможно. Я начал преуспевать в учебе в школе, часами занимаясь в библиотеке. Я начал участвовать в большом количестве внеклассных мероприятий, таких как школьные руководящие роли, мюзиклы и молодежные группы.Я активно участвовал в общественной деятельности, даже побрил голову для конкурса «Лучшее в мире бритье» и получил награду «Орден Австралии». Я начал есть более здоровую пищу и больше тренироваться … и еще … и еще. Я начал бегать на гору Тейлор после школы 3 дня в неделю. Я сокращаю порции еды. Каждую ночь я делал 100 приседаний в своей спальне. Я перестал собирать школьные обеды. Каждые полчаса убирала кладовку, чтобы все было расположено по нужной мне планировке. Я вставляю батарейки в школьную обувь, чтобы отягощать ноги.Я накормила своим обедом собаку под столом.

А там была Ана. Зловещее присутствие, остававшееся рядом с оболочкой моего тела. Всю свою жизнь я был худым, но этого было недостаточно. Зазор между бедрами должен быть больше. Ваши пальцы не соприкасаются, когда вы кладете руки на талию. Вы действительно собираетесь это есть? Ты жирный. Ты жирный. ТЫ ЖИРНЫЙ.

Я не был толстым. Я болел. Мне было так, так плохо, но я продолжал улыбаться, потому что именно так поступила бы идеальная девушка.Никто не знал. Ни моей семье, ни друзьям, ни сверстникам. Я стал мастером обмана и лжи. Больше всего я обманывала себя. Я не думал, что я нездоров, и я не позволю ничему победить меня … ничему, кроме Аны.

Впервые я начал думать, что у меня могут быть проблемы, когда я побежал на вершину башни Телстра (огромная гора в Канберре) для сбора средств после того, как откусил сэндвич с арахисовым маслом в течение нескольких дней. Когда я добрался до вершины, у меня возникла огромная жгучая боль в центре груди, и я спрятался в углу, пока она медленно не исчезла.Несколько месяцев спустя на недельном ретрите с группой друзей мои странные привычки в еде и плохое настроение начали выдвигаться на первый план. Сложно спрятать эти вещи в таком тесном контакте с людьми. Дома было легче пролететь незаметно. Мне это так нравилось. Моя прекрасная подруга обратила на это внимание и сумела заставить меня рассказать о том, что я чувствую. Я был невероятно введен в заблуждение в тот момент, но я начинал чувствовать, что, возможно, то, как я себя веду, было ненормальным.Несколько недель спустя мой друг ехал три часа, чтобы навестить меня и отвезти к моему терапевту. Именно это действие было решающим для начала моего выздоровления — к этому моменту я не ел от нескольких дней до недель подряд и начал серьезно злоупотреблять слабительными. Я ненавидел идею о том, что в моем теле есть какая-либо пища, поэтому я хотел избавиться от нее, как только она вошла (слава богу, я так и не научился очищать). Я начал тайно посещать своего терапевта два раза в неделю после школы, но становился все тоньше и тоньше. Моя семья была предупреждена об этой проблеме, я начал принимать антидепрессанты и записался в местную программу лечения расстройств пищевого поведения.

Моя история расстройства пищевого поведения

Итак, на этой неделе это Национальная неделя осведомленности о расстройствах пищевого поведения #nationaleatingdisorderawarenessweek , и все это о , разрушающем молчание, стигмы и мифы о расстройствах пищевого поведения . Я никогда не стеснялся того факта, что большую часть своей жизни я боролся с ЭД, но я не поделился с вами своей историей должным образом и подумал, что эта неделя — прекрасная возможность присоединиться к этой дискуссии и раскрыть самая уязвимая часть меня с тобой.

Расстройству пищевого поведения присуще такое массовое клеймо, и с ним связано почти стереотипное представление — это предположение, что для того, чтобы иметь расстройство пищевого поведения, нужно ничего не есть, быть очень худым, почти госпитализированным и быть подростком. Что ж, это еще не все. ЭД может случиться с кем угодно, любого пола, в любом возрасте, и он может иметь множество различных форм и вариаций. Вот почему я так счастлив, что наступила эта неделя, чтобы рассказать и рассказать о том, как много людей пострадали, и обо всех их различных историях.Я хочу поделиться своим с вами сегодня в надежде, что это может помочь хотя бы одному человеку, независимо от того, страдает ли он от ED или знает кого-то, кто страдает. Это может быть самое одинокое путешествие в мире , и я никогда не хочу, чтобы кто-то так себя чувствовал. Там так много поддержки, и я помещу несколько ссылок в конце этого поста.

Честно говоря, я действительно не знаю, когда у меня началось расстройство пищевого поведения. В детстве надо мной издевались за то, что я «толстый», и многие так называемые друзья говорили мне, что они больше не хотят со мной дружить, потому что я толстый.По правде говоря, у меня никогда не было лишнего веса — я была просто маленькой девочкой. Я не ел так много, но с юных лет стал чрезмерно одержим тем, как правильно выгляжу; очень быстро я начал связывать свою самооценку с моим весом / размером и тем, как я выгляжу.

Я думаю, здесь очень важно сказать, что никто не стремится к расстройству пищевого поведения.

В моей жизни никогда не было такого момента, когда я сознательно принимал решение завести его, и в таком молодом возрасте я даже не понимал, что значит иметь ЭД.Никто не выбирает этот путь, и это не происходит в одночасье. Он подкрадывается к вам без всякого предупреждения, и вы понимаете, насколько глубоко вы находитесь, только когда находитесь в самой гуще этого.

Когда мне было 13 , я отправился в свою первую индивидуальную поездку с сестрой в Сингапур, чтобы остаться с семьей. Это был мой первый раз, когда я был далеко от родителей, и после пары разрыва дружбы в школе я искал немного успокоения и безопасности. Мне надоело быть «застенчивым», «некрасивым», «толстым», «непопулярным» ребенком — я хотел быть красивой. Я помню, как однажды утром я не хотел тостов, я не хотел есть, и это вызвало у моих кузенов целую беседу за столом. Было приятно иметь такое внимание, поэтому я продолжал делать это — при каждом приеме пищи. Внезапно я не почувствовал себя ничтожным, , я почувствовал себя контролирующим .

Этим летом я сильно похудела. Не есть всю еду или вообще ничего не есть почти вошло в привычку, это превратилось в мой образ жизни, и мне нравилось иметь этот контроль. Я не понимал, как сильно я жаждал этого контроля. Я видел, как мои родители борются, но не мог понять, в чем дело. Мой отец все время казался злым, и по сей день я не совсем уверен, что он полностью понимает душевные муки , которые прошли через мою голову , но в то время казалось, что он пытается отобрать у меня этот контроль. Чем больше он хотел, чтобы я ел, тем больше я отказывался — я так старался удержать эту вновь обретенную власть над собой, что не хотел позволять никому ее забирать. У меня нервная анорексия.

Я думаю, что это то, что у всех ассоциируется с расстройством пищевого поведения — это тот образ, который у всех нас есть в голове.

Это было еще в «первые» дни Дубая, еще до того, как там была какая-либо надлежащая поддержка, поэтому я знаю, что моя мама, должно быть, так боролась с этим. Я собирался вернуться в школу — я был так взволнован тем, что так сильно похудел, я действительно думал, что, поскольку я стал худее, я найду друзей, стану популярным, буду принят и что моя жизнь изменится. Моя самооценка была выражена цифрами по шкале и . Я всем сердцем верил, что моя ценность определяется тем, насколько худым я могу быть . Незадолго до начала занятий в школе моя мама отвлекла меня в сторону и очень честно поговорила со мной о менструациях и о том, как мне нужно набрать вес, чтобы у меня они были и, надеюсь, у меня будет ребенок, когда я вырасту. Я не хотел. Я не хотела полнеть. Я любил быть худым. Мне нравилось видеть мои ребра, ключицу и супер маленькие запястья.Но самым важным было то, что я хотел иметь друзей и быть популярным, чтобы не поправиться перед школой.

Потребовался хороший год или около того, чтобы действительно оправиться от этого, и когда я говорю «выздоравливай», я имею в виду правильное питание и возвращение к здоровому весу. Но мой настрой никогда не уходил. Я стала очень одержима весами, взвешивалась более 3 раз в день и всегда хотела быть стройнее. На настроение повлияли весы — если ставлю даже 0.2 фунта Я буду сердиться на кого угодно и на все, с чем я соприкасаюсь в тот день. Это никогда не проходило, и все последующие 7 лет меня мучили эти мысли ненависти и негодования по отношению к моему телу и еде.

Когда мне был 21 год , я собирался на последний год учебы в университете. Когда дело касалось работы, я никогда не колебался, но чувствовал давление. Такое давление . Давление, чтобы добиться успеха, получить хорошие оценки, получить хорошую работу, добиться чего-то, добиться чего-то от себя.Я также чувствовал разрыв между своим «строгим» воспитанием и открытием того, кем я был как личность. На протяжении второго года обучения в универе я терял контроль. Потом меня что-то ударило — сильно. Он искалечил меня и раздавил со всех сторон. Разбитое сердце.

Я влюбился в своего лучшего друга. Я даже не знала, что это произошло, пока однажды он не сказал мне, что собирается пригласить другую девушку. На самом деле, сказать, что я был убит горем, — ничего не сказать, и хуже всего было то, что он был моим лучшим другом — мы жили вместе, делали все вместе, вместе ходили на один курс, и все, о чем я мог думать, это то, что я не достаточно.Каждый божий день я размышлял, почему я ему недостаточен, почему он не хочет меня, желая хоть раз стать идеальным и милым . Я чувствовал себя неуверенным.

---

Bodywhys | История Клэр

Клэр

Я полагаю, вы могли бы сказать, что мое расстройство пищевого поведения началось в 14 лет, но, как многие люди с расстройством пищевого поведения скажут вам, основы, вероятно, были заложены за годы до этого.Как и во многих семьях того времени, вес и диета обсуждались часто, а такие термины, как вес, весы, жир, похудение и диета, были частью нашего повседневного разговора.
Мой лучший друг попросил меня записать по телевидению фильм о девочке с расстройством пищевого поведения. Мне было мало интереса смотреть это, но я сел и посмотрел это вместе с ней на следующий день. Я до сих пор не знаю, чем привлекал этот фильм, но он меня совершенно очаровал. На этом этапе я был немного полноват и, вероятно, мне нужно было сбросить камень или около того.В школе для девочек меня окружали разговоры о том, что «рвет после еды» как способ похудеть. Известно, что многие девушки пробовали эту практику, и у некоторых были успешные результаты. Меня постепенно соблазняла сама идея этого метода похудания, он казался таким легким и быстрым, с небольшими лишениями или трудностями.

Первый раз, когда я заставил себя заболеть, было неприятно и обидно, но я помню совершенно чудесное чувство чистоты и пустоты, которое последовало за этим.Я ел вполне нормальную еду и при этом совсем ничего не ел! Я решил поддерживать этот режим, пока не достигну золотого веса в девять с половиной стоунов. И я сделал. Пришло и ушло девять с половиной стоунов, но это было слишком легко. В течение 4 месяцев распорядок дня без завтрака, обеда и ужина, который сразу вырвало, должен был принять зловещий и ужасающий оборот, который стал моей первой настоящей «выпивкой». Ирония булимии в том, что она начинается как ситуация, полностью контролируемая человеком.Однако это быстро становится снежным комом и становится совершенно неконтролируемой ситуацией. Моя первая выпивка напугала меня, потому что я не мог ее контролировать, голод был из глубины души и был ненасытным.

Хотя мои родители быстро отреагировали на эту ситуацию, оказав мне психологическую помощь, поведение продолжалось, несмотря на это. Мой вес медленно спускался вниз, что для меня было подтверждением того, что я делал. Пока я худел, я мог справиться с тем фактом, что мой мир сжимался для меня, выталкивая все, кроме моего веса и озабоченности всем, что связано с едой / похудением.Анорексия — это уединенное и ритуальное существование. Мое утреннее взвешивание было священным, и ничто не могло помешать ритуалу. Друзья разошлись, потому что я не мог общаться. В школе было нелегко, потому что моя способность концентрироваться практически исчезла. Когда рвота перестала быть эффективным методом похудания, я начал морить себя голодом. В 17 лет я питался примерно 60 калориями в день. Я был так голоден, что думал о еде 24 часа в сутки. Каждую ночь мне снилось, что я бесконтрольно ем, пока не наелась, но потом не могу найти туалет, чтобы избавиться от еды.Иногда мне снится этот сон. Ощущение всей этой пищи в моем теле, которой некуда было деваться, было ужасно ужасающим, и я просыпался с колотящимся сердцем.
Когда я весил чуть меньше семи стоунов, меня поместили в стационар по лечению расстройств пищевого поведения в одной из больниц Дублина. За 9 недель, которые я провел там, я набрал примерно полтора камня, но этот процесс мало помог мне с точки зрения восстановления, так как я не чувствовал, что мне нужно / хочу восстанавливаться на этом этапе. Я чувствовал, что еще недостаточно похудел, и мне было неловко и стыдно за себя, когда я сравнивал себя с другими девушками по программе, которые весили всего 5 стоун.Одна из трудностей таких программ заключается в том, что пациенты не могут не сравнивать себя друг с другом. В то время как моя фигура была сопоставима с любой голливудской актрисой в наши дни, правда заключалась в том, что я голодала и не могла иметь никакого представления о том, что со мной происходило, но все, что я мог видеть, это то, что другие девушки были похожи на жертв голода, и это мешало мне возможность любого восстановления. По правде говоря, я чувствовал себя подделкой. Когда в конце концов стало очевидно, что я не выздоравливаю, но набрал достаточно веса, чтобы соответствовать критериям, меня отпустили домой.

После этого я больше не похудела. Мой вес колебался на отметке в 8 камней, к моему большому огорчению, и булимия полностью вышла из-под контроля. Несмотря на это, мне удалось получить место в университете, и я отправился в путь с надеждой, что смогу похудеть, как только уйду от бдительного ока родителей. К рождественским каникулам я приобрел камень, и, несмотря на то, что семья и друзья считали улучшением и возможным выздоровлением, это далеко от истины.Я был совершенно опустошен этим набором веса и чувствовал себя совершенно не в силах контролировать свое переедание. Через два дня после Рождества, в отчаянии и безнадежности, я принял передозировку. В данных обстоятельствах это кажется очень драматичным. На первый взгляд, мне было так много всего, ради чего нужно жить. Я был умным, имел хорошую семью и мог иметь успешное будущее, и все же я чувствовал, что к этому стремлюсь. Это проблема булимии, когда больной может казаться внешнему миру способным справиться с чем угодно, но внутри он чувствует себя совершенно одиноким, отвратительным и просто полностью неконтролируемым.Когда я посетил медсестру кампуса, чтобы обсудить мое состояние, она отметила, что я выгляжу «таким порядочным». Я очень внимательно относился к тому, что на мне надевать, и к тому, как я выгляжу во внешнем мире, но внутренне я был в смятении.

К концу учебного года стало очевидно, что я никуда не денусь со своим курсом, поэтому я отложил свое место в колледже и вернулся домой. Следующие пару лет я работал, ходил на короткие курсы, скитался. Я чувствовал себя запертым в булимии, но когда я набрал еще больше веса, я не мог признать, что у меня все еще есть проблема.Я мечтала вернуться в идеальное состояние анорексии. Люди, страдающие булимией, часто чувствуют, что страдают от «неудавшейся анорексии», когда они не получают ежедневного прироста веса. Многие люди, страдающие булимией, стремятся умереть от голода, но постоянно терпят поражение. Это очень унизительный образ жизни, который может привести к очень заниженной самооценке из-за постоянного состояния неудач. Голод и похудание могут стать Святым Граалем и обычными целями — сдать аттестат зрелости, получить ученую степень или сделать карьеру — на обочине.

Те годы были очень темными. За это время я подвел свою семью, друзей и себя. Я отчуждался от всех, кого любил, и не видел никакого способа искупить себя в чьих-либо глазах. Семья и друзья, как бы сильно они вас ни любили, через некоторое время могут потерять терпение. Моя семья увидела, что я снова поправился, так почему я все еще недоволен? Почему меня все еще рвало? Очевидно, это больше не работало, так зачем продолжать? Печальная правда о булимии заключается в том, что ваше тело в конечном итоге приспосабливается к постоянному притоку / оттоку пищи и становится чрезвычайно умным, удерживая то, что ему нужно.

В 21 год я встретила мужчину, который должен был стать моим мужем. Это не сказка. Он не приехал на белом коне и не спас меня от страданий. Тем не менее, он хороший человек, и его любовь вернула мне чувство собственного достоинства, помогло мне понять, что у меня может быть будущее. Через год я вернулся к получению степени и начал надеяться, что дела пойдут лучше. И какое-то время они это делали. Я похудела, начала заниматься балетом, завела друзей и вела бурную общественную жизнь. Но от старых деструктивных привычек трудно избавиться, и булимия никуда не делась.Бывали дни, недели, когда я не попадала в колледж, когда я сидела в своей маленькой квартирке весь день, переедая и рвота, бродя только на улицу, чтобы купить еще еды, прежде чем вернуться, чтобы начать весь этот печальный процесс снова. Когда я поступил в колледж, я наклеил улыбку на лицо, сделал прическу, носил невероятные мини-юбки с высокими сапогами и выставлял напоказ, как павлин, отчаянно нуждаясь в одобрении моих сверстников-мужчин. И я получила необходимое внимание, но в итоге потеряла парня. Последовала пара беспорядочных лет, и в конце концов я чудом получил степень.

Я начала свою первую полноценную работу в 25 лет и снова соединилась со своим парнем. Ответственная работа чудесным образом повлияла на мою самооценку. Я был в чем-то хорош! Мой босс был так уверен в моих силах, и хотя я все еще ходил домой каждый вечер и ел пару часов, в течение дня я ел как нормальный человек и очень редко меня рвало. Я не могу переоценить, насколько важным было это время для моего окончательного выздоровления. Ощущение нормальной еды в течение рабочего дня дало мне представление о том, каково было бы полностью выздороветь, и это было не так страшно, как я мог себе представить.Я начал задаваться вопросом, почему я вообще переедал. Я думаю, что большая часть моего поведения была просто привычкой. Это так укоренилось в моей жизни, что казалось нелепым, что когда-нибудь наступит время, когда я не буду проводить хотя бы часть дня, запертый на обжорстве и рвоте.

Когда я обнаружила, что беременна, я была счастлива, но осторожна. Как я мог ухаживать за младенцем, пока все еще так себя вел? Булимия стала еще хуже во время беременности, так как я чувствовала, что вышла из-под контроля над набором веса.Попытка вызвать рвоту, когда вы чувствуете, как ребенок пинает ребенка, — это упражнение в вине, которое невозможно выразить. Я каждый день беспокоился о своем будущем ребенке и о том, какой неописуемый ущерб я ему причинил. Когда у меня начались схватки, я настоял на том, чтобы вернуть обед перед тем, как отправиться в больницу. Когда мой ребенок изо всех сил пытался родиться, я опустошил 300 калорий. К счастью, она была идеальной, полной и здоровой. С того дня и по сей день все мои булимические чувства, склонности и поведение практически исчезли. Я не могу объяснить, что изменилось за те несколько часов после рождения дочери, но радость, которую она принесла, заполнила все пробелы, которые я пытался заполнить едой в течение многих лет.Самое удивительное, что сейчас мое невозможно нормальное отношение к еде. Я никогда не мог поверить, что меня не тронет кремовый торт, мороженое или плитка шоколада. Я трачу так мало времени на размышления о том, что я буду есть, но ем, когда мне хочется. Самое главное, я не взвешиваюсь. Всегда. Так легко стать рабом весов, это лишает вас перспективы и может испортить идеально удачный день.

мой рассказ -. бег с ложками.

Это история о девушке и ее расстройстве пищевого поведения.Точнее говоря, это история о последних пяти (ну) годах моей жизни; годы, характеризующиеся в основном заболеванием, переживанием и выздоровлением от нервной анорексии. Чтобы не вызывать и не поощрять какое-либо сравнение, эта история не содержит цифр и картинок… просто простой (, хотя и длинный ) устный отчет о том, что я могу вспомнить о своей борьбе и победах. Если взять что-нибудь из моего рассказа, пусть будет так — счастливая жизнь после анорексии возможна , даже когда вам придется пробираться вверх со дна.

. немного предыстории.

Я почти уверен, что я был, вероятно, последним человеком, которого можно было ожидать, чтобы он стал жертвой расстройства пищевого поведения. Я выросла в любящем доме под пристальным взглядом матери, которая ни разу не сидела на диете и не выражала никакого дискомфорта, связанного с едой или своим телом. Она не верила в обеды в микроволновой печи или обработанные закуски, поэтому я выросла, питаясь здоровыми домашними блюдами и свежеиспеченным печеньем, а иногда добавляли в магазин угощения для хорошей меры.

Несмотря на все усилия мамы, у меня появилось любопытство к «темной стороне», которым я стал полностью потакать, когда стал старше и более независимым. Я знаю, это звучит мрачно, зловеще и загадочно, но на самом деле все, что было связано с этим, — это замена маминых домашних обедов на коробки KD и ее здоровой выпечки на конфеты и мороженое. Моя диета из скудного количества нездоровой пищи превратилась в основном из нездоровой. В моем позднем подростковом и начале двадцатилетнего возраста мне было , этой девочке из — той, которая жила за счет нездоровой пищи, регулярно посещала Макдональдс в час ночи и все же умудрялась колебаться, имея « клинически недостаточный вес », несмотря на никогда не считая ни одной калории или грамма жира.А потом все изменилось…

. причина.

Я не хочу вдаваться в подробности , посвященные этой части истории, но я претерпел довольно серьезные изменения в жизни, когда мне было чуть за 20. До этого момента у меня все было распланировано. Мои цели. Мое будущее. Моя жизнь. Все выглядело предсказуемо, безопасно и ярко. Но будущее, которое я планировал, так и не сбылось.

Я не из тех людей, которые хорошо справляются с неопределенностью, поэтому вы можете себе представить, что со мной повлияло крушение моего тщательно спланированного будущего.Внезапно я оказался в положении, когда я больше не знал, куда иду и что собираюсь делать. Жизнь, с которой я был знаком, и жизнь, с которой я планировал познакомиться, была выброшена в окно вместе с большей частью моего рассудка. Мой разум, который требует, чтобы все было тщательно упорядочено, внезапно пришло в абсолютный беспорядок, и я сломался.

. Эффект .

Стремясь успокоить себя и восстановить некоторое чувство контроля над своей жизнью, я обратил свое внимание на здоровье и питание, чтобы помочь мне избавиться от тревог.Поступая так, я в конце концов осознал, что смог достичь контроля, которого так отчаянно искал, контролируя то, что я вкладываю в свое тело, и, следовательно, контролируя число на шкале. Наконец-то , наконец-то чувство облегчения.

Сказать, что я немного заинтересовался здоровьем и питанием, было бы большим преуменьшением; Я был одержим . Из-за непреодолимого чувства неудачи и вины, которое я испытывал из-за того, что мои планы на будущее рушились, я перенаправил всю свою энергию и сосредоточился на то, чтобы убедиться, что я не ошибаюсь в своем здоровье.Я хотел иметь абсолютно идеальную диету , и, таким образом, я прошел еще полные 180 — от всей нездоровой пищи до отказа от нездоровой пищи. В этот момент я также решил попробовать вегетарианство, которое в конечном итоге переросло в веганство и в конечном итоге привело меня к сыроедческому веганству.

Я был полностью сыроедом ( да, нет приготовленная еда ) около 8 месяцев, и именно в это время я научился бояться еды. Прочитав так много из того, что я сейчас вижу, было не более чем фанатичных заявлений о том, как это плохо для нас или как это вредит нам без нашего ведома, я стал параноиком.Что, если я ел что-то, что уводило меня от оптимального состояния здоровья, которого я так отчаянно пытался достичь? Следовательно, я постепенно начал ограничивать свою и без того ограниченную диету, отказавшись сначала от всех жиров, затем от фруктов и, наконец, от крахмалистых овощей. В конце концов, я буквально выжил только на зелени и , может быть, пол яблока в день, если бы я чувствовал себя храбрым.

Хотя я не виню свою сыроедческую диету в развитии моего расстройства пищевого поведения, она, безусловно, стала для него идеальной питательной средой.В конце концов, я не ограничивал; Я был просто сыроедом! Поскольку ничего нельзя было приготовить, это означало, что я не мог есть зерно, а веганство, очевидно, означало, что молочные продукты и мясо тоже не использовались — для меня были только сырые фрукты, овощи, орехи и семена.

Хуже всего то, что я поначалу чувствовал себя прекрасно. У меня было бесконечное количество энергии. Моя аллергия прошла. Случайные проблемы с желудком, которые я испытывал, полностью исчезли. Моя кожа и волосы сияли… Это действительно действительно выглядело так, будто я достигал здоровья, которого так страстно искал.Даже мои родители, которые сначала скептически отнеслись к моему странному выбору, на время успокоились. Но вскоре период медового месяца закончился и проблемы начали проявляться…

. симптомы .

Как вы, наверное, догадались, первоначального здоровья и энергии, которые я испытала, не хватило; они начали исчезать по мере того, как мой ED продолжал процветать. После 8 месяцев или около того на «самой здоровой» диете я был на далеко от моего здоровья на . Я был так истощен, что походил на скелет. У меня не было энергии.Мои месячные прошли. Моя кожа была серой и тусклой. Мои глаза были запавшими и безжизненными. Волосы на моей голове выпадали клочьями, в то время как остальная часть моего тела росла значительным количеством «персикового пуха», чтобы согреться. Но даже моя новообретенная способность выращивать мех не помогла мне замерзнуть; мои пальцы ног, пальцы рук и губы постоянно приобретали нелестный оттенок синего, и если бы в моем распоряжении не было нескольких слоев одежды и грелки, меня так сильно трясло, что я едва мог говорить.Я помню, как был в церкви одним особенно холодным зимним утром, и вместо того, чтобы обращать внимание, я молился Богу, чтобы я не упал и не смутился, потому что мои ноги были такими холодными и онемевшими, что я едва мог стоять на них … А когда дело дошло до сна? Ха! Удачи заснуть, заснуть, когда вам холодно, и удачи , заснуть , когда вы голодаете. Я и бессонница, вызванная голодом, стали довольно близки.

Помимо этих физических неудобств, у меня было еще несколько серьезных проблем со здоровьем и страха.Я был измотан до такой степени, что у меня даже не было сил встать с кровати или подняться со стула. Я не мог комфортно лежать без синяков, и я не мог удобно сидеть без ощущения, что мой копчик и позвоночник могут треснуть. У меня постоянно кружилась голова. Постоянно кружится голова. Было несколько случаев, когда я полностью терял сознание и просыпался только для того, чтобы задаться вопросом, что я делаю, лежа на полу. А что до моего сердца? Мое сердце грозило сломаться в любой момент. Временами мой пульс падал настолько опасно, что я был уверен, что пройдет всего несколько минут, прежде чем он остановится навсегда.И что хуже всего? Часть меня хотела, чтобы остановилось на ; что угодно , чтобы сбежать из абсолютного ада, в котором я жил.

Но становится еще лучше. Поскольку физические недуги моей болезни , очевидно, не были достаточно мучительными, было множество психических и эмоциональных недугов, которые могли бы развлечься. Я шел вокруг полностью , охваченный мысленным туманом голода. Я не мог сосредоточиться. Я не мог думать. Все, на чем я пытался сосредоточиться в течение длительного периода времени, постоянно ускользало из моего внимания.Это было похоже на СДВГ, вызванный голодом; Всякий раз, когда я пытался посвятить себя чему-либо, я терял к этому интерес через несколько коротких минут. Я не умел читать. Я не мог писать. Я не мог смотреть телевизор… по крайней мере, не больше 5 минут за раз.

Следовательно, я перестал заботиться о все . Мои друзья. Моя семья. Мои хобби. Мои увлечения. Мои интересы. Все отброшено. Все забыли. Была одна вещь, и только одна вещь, о которой я очень заботился, и это была еда.Меня всегда смешит, когда люди думают, что страдающие анорексией не любят поесть. По правде говоря, мы любим еды больше всего на свете, мы просто не будем на самом деле съесть ее . Вместо этого он становится центром, вокруг которого вращается наша жизнь. Итак, я стал одержимым. Я жил едой. Я дышал едой. Но чтобы на самом деле его съесть? Никогда. Вместо этого я копил рецепты, которых никогда не делал. Я готовил для других еду, которую никогда не ел. Я баловался бесконечным количеством «кулинарного порно»; пожирая глазами то, что я никогда не мог заставить себя положить в рот.Я с горечью наблюдал, как другие ели пищу, которую я так отчаянно жаждал, в то время как я жевал сельдерей и салат. Это было поистине жалкое существование. Я помню, как на самом деле у меня потекло слюноотделение из-за запаха персикового мыла для рук, потому что мне было , так что хотелось есть, и пахло , так что хорошо. К счастью, я на самом деле не пытался его съесть, но это всего лишь пример того печального состояния, в котором я находился.

Хуже всего было то, что даже в этом состоянии я все еще не мог увидеть, что у меня проблема; Я спустился к этому минимуму так постепенно, что к тому времени, когда я дошел до него, это стало для меня совершенно нормальным.Это была моя жизнь; Я принял это как таковое. И хотя у у были мимолетные моменты ясности, когда я видел вещи такими, какими они были на самом деле, я мгновенно поражался всякий раз, когда я пытался придумать способ сделать их лучше. В конце концов, однако, я достиг дна, и тогда мне оставалось только выздороветь или умереть. Я выбрал выздоровление.

. процесс исцеления.

. — Скоро будет — .

17 историй выживания при расстройстве пищевого поведения

Выздоровление от расстройства пищевого поведения не так просто определить.Восстановление и выживание после любой травмы, психического заболевания, зависимости или развоплощения себя выглядит и ощущается по-разному для всех и для всех.

Одно можно сказать наверняка: расстройства пищевого поведения не различают. И слишком часто они не очевидны и не видны в презентации. Слишком часто их клеймят или заставляют замолчать.

Как писатель, исполнитель и сторонник расширения прав и возможностей тела, я провел большую часть своей жизни, рассказывая свою историю выживания от расстройства пищевого поведения. И все же невозможно точно сформулировать смертельное психическое заболевание, которое является расстройством пищевого поведения, поскольку путь к выживанию является исключительно личным.

Мы получили известия от самых разных людей по всему миру, которые испытали различные расстройства пищевого поведения и испытывали свой образ тела, и которые описывают свое выживание бесчисленным множеством способов. Вот некоторые из многих историй, которые мы получили.

— Кэролайн Ротштейн

Я был 12-летним мальчиком с выраженной анорексией и был принудительно помещен в лечебное учреждение после припадка, вызванного расстройством пищевого поведения.Учреждение не было оборудовано для лечения расстройств пищевого поведения, и их единственный план действий заключался в том, чтобы следить за тем, как я ем, принимаю душ и сплю, чтобы убедиться, что меня не вырвет, не станет делать упражнения и не выбросить еду. Ко мне относились не как к пациенту, а как к преступнику, неспособному в частном порядке оплакивать утрату своей невиновности и юности.

Это было мое первое понимание того, как наша система здравоохранения не готова лечить переживших расстройство пищевого поведения — пародию, усугубляемую жесткими физическими идеалами общества в отношении женщин.Выжившим лучше всего могла бы быть полезна разработка новых вариантов лечения, направленных на изменение вредного поведения и размывание патриархальных представлений о женском теле. Вместо этого к нам обращаются как к социальным отверженным, которых стыдят и говорят, что мы зашли слишком далеко. Отрицание существования сексизма — исторически удобный метод для невежественных людей, и сказать человеку, пережившему расстройство пищевого поведения, что наше бедственное положение связано с самотворением, — значит подтвердить непропорциональные и нереалистичные физические ожидания женщин, которые пронизывают все аспекты жизни общества.

Я никогда не забуду, как впервые увидел собственное отражение, не желая видеть его меньше. Мне потребовались годы, чтобы восстановить контроль над своей жизнью и телом, и оба они заслужили уважение и любовь после многих лет в качестве поля битвы. Рассказ о моей истории был первым шагом к полному выздоровлению и остается моей личной формой сопротивления. Высказываясь открыто, мы можем уменьшить стыд и стигму, связанные с расстройствами пищевого поведения, и вселить мужество в миллионы выживших.

—Джаклин Мансон

Моя история начинается в 4 года.Я был очень слаб для моего роста и возраста; однако бабушка сказала, что у меня «руки как ветчина», и я «полнела». Я провела все свое детство в окружении предрассудков, связанных с весом — будь то бабушка, постоянно говорившая мне «сесть на диету», или сравнивая мое собственное тело с телом моих друзей.

В 12 лет я села на «очень строгую диету». Я понятия не имел, что такое анорексия. Я думал, что это когда кто-то буквально никогда ничего не ел из-за какой-то глубинной эмоциональной проблемы, когда на самом деле, согласно моему личному пониманию и опыту, это болезнь, которая проявляется в уме; полный страх набрать вес.У него нет определенного внешнего вида. Он не выбирает определенную расу или пол. Это просто так.

Моя «диета» оставила меня с плохой печенью, болезненным сердцем, выпадением волос и остеопенией. Я пошел на лечение от анорексии и полностью смирился со своей болезнью, и начал верить, что я не выбрал это. Анорексия была похожа на выключатель света, который жил в моем мозгу, выключенный большую часть моей жизни. Клеймо, окружающее мой вес, — вот что его возбудило.

Я никогда не выключу анорексию.Это всегда будет борьба. Однако я могу приглушить свет. Сейчас, в 16 лет, я выздоравливаю без рецидивов. Хотя я каждый день вижу в журналах и лично девушек с крошечными талиями, я борюсь. Я живой. Я чуть не потерял жизнь, и моя жизнь намного важнее моего веса. Когда-нибудь, я думаю, я на 100% поверю, что я красивая, и сделаю это на своих условиях, без помощи парня или лайков в Instagram. А пока я остаюсь 16-летней девушкой, все еще окруженной стигматизацией веса и медленно, но верно учусь чувствовать себя комфортно с собой.

—Мег Массерон

Мое расстройство пищевого поведения было в форме единорога. Я никогда не боялся некоторых продуктов. Я никогда не думал, что я толстый. Хотя я не использовал свой математически склонный разум для подсчета калорий, я использовал его, чтобы сбалансировать уравнение в своей голове: уравнение ценности. В детстве, когда мне было плохо, еду забирали. На мой взгляд, я приравнял это к тому, что вообще не стоит есть.Я взял это мышление в колледж, с некоторой свободой, что привело к полосе запоя. Каждая серия оставляла у меня чувство никчемности. Можно сказать, что это способствовало тому, что я бросил колледж после того, как полиция в кампусе, совершившая насильственное сексуальное насилие, отказалась что-либо делать, чтобы я почувствовал себя еще более никчемным.

Но я был на стоил физических требований военных. Я стоил возможности умереть. Во время моей службы в ВВС мне неоднократно говорили, что я ничто.То, что я читал про себя в течение многих лет, теперь исходило из уст тех, кто за меня отвечал. Если и были какие-то сомнения, что я не заслуживаю того, чтобы жить, не говоря уже о том, чтобы есть, они были искоренены. В конце концов, меня выгнали за расстройство пищевого поведения, сочли непригодным для работы и непригодным для службы. В качестве прощального подарка военные оплатили мое первое лечение.

Прошло несколько лет, прежде чем мне снова потребовалось лечение, на этот раз из-за серьезной проблемы с сердцем из-за недоедания. Я никогда не был так унижен и унижен, как в те дни, когда мне приходилось работать с зондом для кормления.Думаю, мне это было нужно. Я не мог скрыть факт своего расстройства пищевого поведения, солгав или сказав, что у меня быстрый метаболизм. У меня что-то торчало из носа, что нельзя было игнорировать. После шести месяцев лечения и лучшего психиатра, которого я когда-либо имел, я поправился в весе и избавился от поведения в течение двух лет. Я нашел баланс. Я обнаружил, что вы присваиваете себе ценность. Присваивая себе ценность, вы позволяете себе возможности и отказываетесь от них. Так что ставьте это дорого. Счастье — это не пункт назначения, это моменты.У вас не будет моментов счастья, если вы почувствуете себя никчемным, потому что вы не поверите, что заслуживаете их. Я хочу, чтобы вы знали: вы их заслуживаете.

—К.Ф.

Когда я учился в колледже, у меня развилось переедание. Как трансгендерный мужчина, мое тело уже доставляло мне большой дискомфорт и эмоциональную боль, и мне казалось почти естественным перенести стресс и тревогу на свое физическое «я».Летом после первого года обучения в колледже я жила дома и почти все ночи переедала. На мой взгляд, я был слаб; У меня не было дисциплины, чтобы ограничить еду, и я бегал, пытаясь противодействовать еде. Почти год спустя, вернувшись в колледж, я проснулся и не мог заставить себя есть. Я просто сидел, смотрел на свою кухню и плакал.

Программа Эмили в Сент-Поле, Миннесота, может быть лучшим местом в мире, где можно узнать, как спасти свою жизнь. Мой терапевт и диетолог были терпеливы, постоянно меняя план лечения, чтобы он соответствовал моей работе.Они помогли мне понять переедание и дали мне силы идентифицировать свое переедание как расстройство, а не как слабость, и поработать над повторным изучением здоровых привычек.

Во время выздоровления учитель / наставник посоветовал мне предпринять шаги, чтобы изучить гормональную терапию, которая, возможно, внесет такие положительные изменения, которые могут помочь мне установить более здоровые отношения с моим телом. Я получаю инъекции тестостерона в течение двух лет и могу честно сказать, что именно тестостерон является причиной того, что у меня больше никогда не будет расстройства пищевого поведения. Вложение такой позитивной и подтверждающей энергии в мое тело и медленные и устойчивые изменения в том, как я вижу себя, подталкивает меня к заботе о себе во всех аспектах жизни.Я больше не считаю свое тело чем-то, с чем нужно бороться. Я больше не считаю еду оружием или наказанием. Иногда, когда я взволнован, грустен или в стрессе, у меня возникает небольшое желание перекусить, но теперь я знаю, что могу доверять себе и позаботиться о себе.

Когда я смотрю на себя сейчас, я замечаю, как у меня наконец-то растет борода, или как мое лицо заостряется, а бедра сужаются до более мужественной формы. Я не вижу слабого кулинара или кого-то, у кого есть не что иное, как расстройство пищевого поведения, от которого они никогда не вылезут.Впервые в жизни, не задумываясь, я вижу сильного человека, который выжил и преуспел. Я вижу человека, который взял под свой контроль себя и свое тело здоровым и позитивным образом. Я вижу себя

— Майлз Уолзер

Не было реального момента, когда началось мое выздоровление. Где я сказал: «Я решил поправиться» или мог волшебным образом отключить голос в своей голове. Просто столкнуться с возможностью выздоровления было само по себе долгим процессом, как цветок, сидящий на морозе зимы и болезненно поворачивающийся к солнцу.Сделано так аккуратно, что даже движение не регистрируется.

Но был момент, когда я почувствовал, что все изменилось; Я растянулся в комнате общежития колледжа в спортивной одежде, упрекая себя типичными «следует и не следует», когда часть моего разума, тела или души, о существовании которых я еще не знала, вспыхнула и спросила: «Почему? ? »

У меня не было ответа, но моего расстройства пищевого поведения было предостаточно. Все ответы я знал так хорошо. Те, что преследовали меня во сне и украли меня днем.Ответы, которые годами заставляли меня разрушать себя. Каким-то образом, хотя мой разум продолжал неустанно продолжать работу, я понял, что мой ответ еще не имеет значения, потому что сам вопрос был достаточно сильным. Место, откуда он вошел внутри меня, было достаточно сильным.

Когда я начал свое выздоровление, я так сильно потерял то, кем я был, что, чтобы снова обрести себя, мне пришлось начать с того, что я знал: я люблю звук дождя из открытого окна, я люблю свою собаку. сладких поцелуев, я люблю, как солнышко зимой выглядит.

Вначале это было все, что я мог вспомнить, но чем больше я выздоравливал, тем больше я вспоминал. Еще более захватывающим было то, что я впервые начал узнавать о себе. И хотя они могут выглядеть крохотными — например, почему я танцую, готовя ужин, почему я так громко смеюсь, почему я спросил: «Почему?» в тот день — я почти уверен, что это единственное, что действительно складывается в итоге.

—S.E. Карсон

Это была середина 60-х, сексуальная революция набирала обороты, свобода была повсюду, и Твигги вышла на мировую арену, почитаемая за ее изможденный, худощавый вид.Внезапно «худая вошла», и я стал аномалией в семье высоких и худых, как рельсы, или невысоких и миниатюрных; Я был обычным ребенком в обычном теле.

Я выживший. У меня больше ранних воспоминаний о своем расстройстве пищевого поведения, чем о братьях и сестрах, семье и школе. Ни разу в течение более чем четырех десятилетий после моей первой госпитализации в возрасте 6 лет мне не удавалось получить надлежащий диагноз и лечить мое расстройство пищевого поведения, несмотря на многочисленные попытки и крики о помощи с моей стороны. Это было моим выживанием — продолжать преуспевать до тех пор, пока серьезный профессиональный упадок в возрасте сорока с лишним лет не нашел меня в системе лечения — системе, разработанной для подростков и молодых женщин, которые не хотели слышать, как различались проблемы и потребности моего старшего взрослого. .

Теперь я пережил систему «лечения», закончил госпитализацию, где я изучил новые методы самоуничтожения и ненависти, где я никогда не был достаточно тощим, достаточно больным, достаточно нуждающимся. Я стал «неприкасаемым», потребности которого превышают возможности лечебных услуг, поэтому они почти ничего не предлагают. Я снова в гонке на дно, гадая, может быть, если я достаточно заболею, они попытаются мне снова помочь?

— Салли Честер

Когда я рос в семье американцев ямайского происхождения, еда была неотъемлемой частью моего детства.Я помню, как моя бабушка готовила жареные пельмени и бананы, а на заднем плане играли церковные гимны. Еда была нашим самым большим сокровищем. Еда сплотила семью. Еда знаменовала новые начинания и облегчила раны безвременных окончаний жизни.

Когда мне было 8 лет, мне поставили диагноз дерматомиозит, мышечное заболевание, из-за которого я провел большую часть детства в больничных палатах и ​​инвалидных колясках, медленно набирая вес, глотая преднизон, спрятанный внутри мороженого с мятой и шоколадной крошкой.Моя мама взяла на себя обязанность помочь мне похудеть с помощью причудливой диеты. Я перепробовал все до единого. Честно говоря, моя мама сделала все, что могла. Как мать-одиночка, она чувствовала, что дух товарищества этих общих диет сближает нас. Однако, став взрослым, я начал испытывать парализующий страх еды. Мое мышление «я сяду на новую диету в понедельник» длилось 16 лет, поскольку я навязчиво ел и лишал свое тело. Меня беспокоило, что я недостаточно привлекательный. Я был настолько одержим и боялся, что никто не возьмет меня на работу в качестве актера, если я не выиграю битву с цифрами на шкале, в феврале 2011 года я попытался покончить жизнь самоубийством и попал в больницу на несколько дней.

Из-за этих чисел мы делаем экстремальные вещи со своим телом. Номера, которые не могут с нами разговаривать или любить нас. 20 марта 2014 года я выбросил весы в мусор и, чтобы убедиться, что не спасу их, бросил на них куриный бульон. Мне приходилось практиковаться, глядя в зеркало и говорить себе, что я красива. Мне пришлось перестать судить о своем животе, перестать морить себя голодом, перестать вставать на весы и смотреть на эти числа. Мне потребовались годы, чтобы набраться смелости и перестать давить на свое тело. Еда по-прежнему является неотъемлемой частью моей жизни, и я до сих пор борюсь после того, как прожил жизнь «быстрых решений».Но я, , пришел к осознанию того, что моя жизнь важнее, чем цифры на шкале, и что качество жизни, в которой я живу, важнее, чем то, как я выгляжу в зеркало.

— Даниэль Пиннок

Если самое сложное — это распознать, что у вас есть проблема, труднее всего распознать зависимость от физических упражнений. Только когда у меня началось расстройство пищевого поведения, я полностью осознал силу и контроль этого состояния над моей жизнью и мной.СМИ до такой степени засыпают нас информацией о здоровье и физической форме, что даже самые интенсивные, целенаправленные программы тренировок кажутся приемлемыми и нормальными. Даже когда я бегал и поднимал тяжести намного больше, чем должен был любой мужчина, только когда мой вес начал тревожно падать, все вокруг меня признали, что у меня на руках двойная битва: зависимость от физических упражнений и анорексия.

Моя история с этой битвой началась с борьбы на протяжении всей жизни с тревогой и депрессией. Для человека, который, извините за каламбур, склонен убегать от своих проблем, бег трусцой и тренажерный зал стали убежищем от навязчивых мыслей, тревог и плохого настроения.Это был мой буфер против мира. По мере того, как мир становился все страшнее, я чувствовал необходимость постоянно укреплять этот буфер. Ни один врач или психолог не посоветовал бы мне перестать так много тренироваться; они были приучены верить в огромную пользу от этого для психического здоровья, даже в моей крайности. К тому времени, когда я решил, что мне нужно отдохнуть, мое тело было сломано. Я плакала на бегу, ненавидя себя за то, что провела свое тело через ад. К сожалению, именно тогда расстройство пищевого поведения взяло верх. Если я не занимался спортом, мне нельзя было есть.Я никогда в жизни не испытывал такой сильной силы, и я уступил ей, позволив ей контролировать все, что я делал, думал и говорил.

Моя жизнь изменилась, когда мне несколько раз угрожали стационарным лечением. Однако мое выздоровление было тяжелым. Я никогда не терял этого голоса расстройства пищевого поведения, и он все еще кричит по сей день. Больше всего помогло осознание того, что жизнь состоит из бесконечного числа выборов, делаем ли мы их сознательно или подсознательно. Еда — один из таких вариантов.Осознав, что у меня есть контроль над этим выбором, я смог изменить свое питание и поведение в отношении упражнений, так что я восстановил контроль над своим телом и жизнью. Каждый прием пищи я предпочитаю есть и хорошо питаться. Если мне придется делать это всю оставшуюся жизнь, пусть будет так. Выздоровление — нелегкий путь, но он верный и требует наибольших сил, чтобы спуститься вниз.

—Бен Картер

Мое расстройство пищевого поведения было злым, манипулятивным «другом».«Один из тех подлых персонажей, которых вы видите издалека, когда они падают, пинают других. Вы думаете: О, боже, слава богу, этой цыпочки нет в моей жизни — , и вдруг вы держите ее сумку, покупаете ей обед и гоняетесь за ней, чтобы пообщаться. Она высмеивает вас, говорит, что вы никуда не годитесь. Заставляет вас плакать и заставляет всех вас ненавидеть. Но ты продолжаешь возвращаться. Опять и опять. Вы знаете, что она токсична и разрушает вашу жизнь, но вы дали ей бразды правления.

В первый раз, когда я выпил, мне было 7 лет, и на мгновение все остальное не имело значения.Это сделало меня онемевшим, полным, пустым и в то же время вне себя. Я только что пережил множество травм, и это чувство было всем, чего я хотел. Следующие 14 лет я гнался за драконом. Предиабет и апноэ во сне. В том, что не могу пристегнуть ремень безопасности в моей машине. На две попытки суицида и пять больниц. Я гнался за этим, пока не укрепил свою бдительность настолько, что мне никогда не приходилось беспокоиться об отношениях, ответственности или сексе. Я преследовал его, пока мои друзья не ушли, а мои родители не обратились за терапией.Я гнался за ней, пока она не стала моей избранной личностью, пока настоящая я не была настолько скрыта, что я понятия не имел, кто она такая.

Одна из многих вещей, которые люди не понимают о расстройстве пищевого поведения, — это то, что оно начинает жить своей собственной жизнью. Это больше, чем вы когда-либо видели. Больше, чем вы, ваша семья и то, что вы любите. Это не имеет ничего общего с едой. Это болезнь, болезнь, пристрастие. Способ получить и потерять контроль. Заполнить пустоту, замаскировать боль, наказать, членовредительство.

Несмотря на всю темноту, он также подарил мне подарок.Это дало мне выздоровление и способность научиться любить себя. Для меня было выживанием узнать, что я достоин. Что я заслуживаю видеть, какая я красивая. Что я заслуживаю, чтобы это видели и другие люди. Мое выздоровление позволило мне увидеть, насколько я сильна и удивительна, и я бесконечно благодарна своему заболеванию. Она была злой сукой, которая пинала меня, но я встал перед ней, обнял ее и дал понять, что все будет хорошо. Как и всем подлым девчонкам, ей просто нужно было знать, что ее любят.

— Сара Ромео-Уайт

На протяжении десятилетий я держал в секрете свое расстройство пищевого поведения. Мне стало стыдно за анорексию, которую я развил в 11 лет. Секрет был похож на хулигана в моей голове. Я завидовал всем, кто мог пообедать и не чувствовать себя виноватым. Я никогда не забуду ужас желания быть похожим на других, быть беззаботным, вместо того, чтобы попасть в порочный круг с расстройством пищевого поведения, не зная, какой путь выйти.

Я ждал много лет, пока мне не исполнилось 55 лет, и я почувствовал себя выздоровевшим и сильным в своем самосознании, прежде чем публично поделиться своей историей. За свою более чем тридцатилетнюю журналистскую карьеру я не сообщал о своей болезни работодателям, потому что хотел, чтобы меня считали «нормальным», хотя временами я работал на 5% своего мозга. Я также опасался дискриминации за раскрытие психического заболевания.

В отличие от других серьезных заболеваний, которые считаются допустимыми, расстройство пищевого поведения по-прежнему подвергается стигматизации.Секретность может показаться более простым вариантом. Но цена попытки скрыть болезнь состоит в том, что болезнь не лечится полностью и постоянно находится в мозгу. Чтобы избавиться от стигмы, которая вызывает множество безмолвных страданий, нам нужно больше людей, которые выздоровели, чтобы встать и показать эту болезнь и общество в целом, что мы вполне способны выздороветь и жить полноценной и приносящей удовлетворение жизнью.

Выздоровление от расстройства пищевого поведения требует большого мужества; и для достижения наилучших результатов, для поддержания выздоровления, требуется открытость и принятие в деревне людей, которые понимают и которым не все равно.Мы слышим много историй о людях, которые страдают, в частности, от анорексии. Чтобы противостоять этому, нам нужно больше людей, выздоровевших не только от анорексии, но и от всех расстройств пищевого поведения, чтобы они рассказывали истории жизни за пределами болезни. Показывая, что они глубоко и осмысленно празднуют жизнь, выздоровевшие люди могут вдохновлять и предлагать сочувствие и поддержку так, как те, кто не пережил болезнь, могут никогда не узнать. Расстройства пищевого поведения необходимо признавать открыто. Это лучший способ уменьшить их влияние, стигму, страх, одиночество и изоляцию.

— июнь Александр

Самым трудным в том, чтобы иметь расстройство пищевого поведения, было не знать, что у меня оно есть. Как мужчина и цветная личность, у меня никогда не было места, чтобы быть уязвимым и признать свою проблему. Первое, что вы думаете о расстройствах пищевого поведения, — это «белая женщина с проблемами образа тела». В подростковом возрасте все, что я видел, — это обложки Cosmo за пределами моего сообщества и друзей, столкнувшихся с этой проблемой.Я боролся с едой, думая, что я, , неплох … Я просто пропускаю завтрак и, может быть, обед . Кроме того, общины меньшинств не продвигали чипсы из капусты, доступные витамины и напитки из семян чиа. Я выросла на соках из четверти воды, куриных наггетсах, пригодных для использования в микроволновой печи, и маминой мантре «очисти тарелку» с ее тяжелыми порциями и большими декоративными тарелками.

В детстве я был пухленьким — побочные эффекты лекарств от астмы не исчезли после того, как я переболел тяжелой астмой. Моя мама называла меня хаски, чтобы я не думала, что я толстая.Я хотел быть нормальным, но смотреть в зеркало и страдать от депрессии — это нормально. Я только сейчас понимаю, что отрицал это, поскольку начал наносить это на свое тело с 17 до 22 лет. Колледж не помог, но каким-то образом я взял под контроль. Я сделал это один, и мне повезло.

Я бы хотел, чтобы мы воспользовались безопасностью мужественности, чтобы говорить об этом, особенно в цветных сообществах и в районах, где здоровое питание является уловкой-22. Это ни в коей мере не привилегия — пройти через это как мужчина.Моя мужественность постоянно вызывается и вызывается другими мужчинами, требующими большей бравады, или тем, чего женщины хотят или ожидают от мужчины. Во всяком случае, то, что он черный, только усугубляет изоляцию. Это создает тишину, в которой многие мужчины не могут эмоционально маневрировать. Мужественность часто считается чем-то, что вам нужно доказать. Итак, мужчины, которые чувствовали себя лишенными эмоциональной уязвимости, пытаются доказать, что они на самом деле причиняют боль, возможно, замаскированные проекциями, наркотиками или выпивкой, и проявляют ужасную жестокость по отношению к себе и другим.Люди думают, что неспособность достичь «пляжного тела» так влияет на мужчин. Но многие пути к депрессии игнорируются: будь мужчиной; Молчи.

Я до сих пор страдаю от того, что все это молча. Умышленно не есть в одиночестве или вознаграждая себя определенным типом еды, я начал бороться с чувством одиночества в умственной борьбе. Я понял, что беспорядок идет рука об руку с другими проблемами. В конце концов, чувство комфорта, отдавая все силы борьбе с привычками и здоровому реагированию на препятствия — даже что-то такое простое, как медитативная молитва, — вот что меня привело.

—D.K. Райт

Я всегда чувствовал себя мошенником, страдающим булимией. Как будто я был недостаточно болен по какой-то воображаемой шкале расстройства пищевого поведения. Как будто этого никогда не было. Причина, по которой я так себя чувствовал, заключалась в том, что я никогда не искал помощи. В моих медицинских записях нет ничего, чтобы сказать, сколько лет булимия охватила мою жизнь. Ничего такого, чтобы показать, насколько я несчастен так долго и как это влияло на меня почти каждый день на протяжении моего отрочества и двадцати лет.Никаких лекарств или реабилитации. Никакого семейного вмешательства. Булимия даже не изменила форму моего тела. Никто не знал, кроме меня.

Итак, я проиграл это в своей голове. Как будто в этом не было ничего страшного. Когда мне было двадцать, я страдала булимией. Я знал, что это то, с чем мне нужно разобраться, но я все еще не любил и не любил себя настолько, чтобы заботиться о своем собственном теле. Это был мой способ наказать себя.

Я часто думаю о годах, которые я потратил впустую, и хотел бы поговорить с кем-нибудь раньше. Только сейчас я могу осознать, что делал с собой.Вам не обязательно находиться на смертном одре, чтобы испытывать эти ужасные мысли, наводняющие ваш разум, и связанное с ними опасное поведение. Интересно, сколько еще людей вроде меня молчат.

Не существует четкого пути избавления от расстройства пищевого поведения или выхода из этого темного места. Само восстановление — это процесс. Я больше не переедаю и не очищаюсь, но несколько дней мне приходится усердно работать над этим. Сосредоточьтесь на правильном питании и выборе хороших продуктов, чтобы подпитывать меня.Наличие системы поддержки. Говорю, когда мне нужна помощь. Не оставлять его, пока не станет слишком поздно.

— Никки Уилсон

Мое лечение, наряду со степенью в области социологии, научило меня голодать, переедать, очищаться — все в попытке получить контроль над чем-то неуловимым, но с силой победить меня. Как и в случае с любыми другими долгосрочными отношениями, за последние 15 лет попытки договориться о своем расстройстве пищевого поведения с моим телом — или даже об отсутствии расстройства пищевого поведения — пошли на убыль.Были времена, когда я успокаивал себя, чтобы заснуть, потирая пальцы о выступающую бедренную кость, как если бы это была пемза с обезболивающим. В других случаях я зажимал лишний жир над бедрами этими же пальцами в отвращении к себе.

Тогда бывают времена, когда я свободен от всего этого; Я нахожусь в этом мире, осмысливаю его, живу в нем, мое тело как верный компаньон перемещается по мыслям, чувствам и желаниям, которые в нем содержатся. Я бегал на протяжении всей болезни и выздоровления, и некоторые из моих самых счастливых моментов — это когда я бегаю в гору по парку, чувствуя запах жимолости и горжусь тем, что чувствую себя сильным за то, что пробираюсь сквозь ветер, наклоняюсь и чувствую, что мои мышцы работать под моей кожей.Тогда я говорю: Эй, тело, мы синхронизированы, и я чувствую себя присутствующим в этом мире. Но что происходит, когда этот мир бессмысленен? Независимо от того, сколько я прошел курсов по социологии или сколько лет лечился, наша культура вознаграждает за соблюдение диеты / сока / детоксикации и триангулирует взаимосвязь между худобой, успехом и силой. Насколько мой мозг подсказывает мне не читать эти заголовки — держаться подальше от Бермудского треугольника, иногда это затягивает меня.

Но потом я говорю себе, что выздоравливаю, и пока я жив , Я выздоравливаю.Для меня выздоровление — это присутствие и ощущение силы благодаря тому, что мое тело может делать, а не тому, как оно выглядит. Расстройства пищевого поведения отвлекают от присутствия. Все выздоравливают по-разному, и я стараюсь изо всех сил, чтобы не повредить свое тело. Если я ошибаюсь сегодня, я попробую еще раз завтра, пока не найду баланс, и я думаю не о размерах своего тела, а о масштабах мира.

— Джилл Ди Донато

Я всегда думал, что у меня расстройство пищевого поведения началось в колледже.Теперь я вижу, как искажалось мое мышление в детстве; поведение просто не проявлялось до колледжа. Я стал пьяницей и употреблял алкоголь, чтобы чувствовать себя комфортно среди людей. Когда летом я пошел домой и перестал пить, у меня начались расстройства пищевого поведения. Я скрывала свое расстройство пищевого поведения в течение многих лет, в то время как близкие считали, что мое пьянство вышло из-под контроля.

Переключение между поведением, связанным с расстройством пищевого поведения, и употреблением алкоголя стало всем моим существованием. Мне повезло, что я жив.Когда мне было чуть больше двадцати, родители пригрозили отвезти меня в окружную больницу или реабилитационный центр; Я выбрал реабилитационный центр. Когда я пошел в реабилитационный центр восемь лет назад, я ушел трезвым, но не мог есть, не плача. Я понятия не имел, как вылечиться. У меня был терапевт, но я чувствовал себя одиноким в своем путешествии, еще не зная доказанных методов лечения расстройств пищевого поведения: для этого нужна целая деревня терапевтов, психиатров, диетологов / диетологов, тренеров и наставников. Я боролась в одиночестве в течение года, повторяя снова и снова, пока в один прекрасный день у меня не наступил момент, когда я ехал по пляжу: у меня было все, что я терял, и все, что можно было получить, борясь за выздоровление.

В конечном итоге меня спасло то, что я нашел для себя голос и стал громким с ним; Став активистом, я должен был перестать прятаться и беспокоиться о том, как меня будут воспринимать. Я сказал родителям, какая поддержка мне нужна, и мы вместе учились. Поскольку я чувствовал себя одиноким в своем двойном диагнозе, я стал «голосом выздоравливающего» в социальных сетях, документируя свой путь к самообразованию о расстройствах пищевого поведения, зависимостях, психических заболеваниях, расстройствах настроения и многом другом.

Сегодня я семь лет не употребляю алкоголь — я счастлива, здорова и определенно далека от совершенства.У меня бывают дни, когда я могу бороться с телесным образом, но я больше не пытаюсь контролировать свои чувства с помощью алкоголя или еды; Я использую здоровые навыки выживания, которые работают на меня, и стараюсь быть уязвимым с помощью своей активности и голоса. Это нормально — не быть в порядке, нормально просить о помощи, нормально — падать, терпеть неудачу, разбиться и сгореть, и рецидив; выздоровление — это не прямая линия, и это может быть долгий путь, но я бы не стал менять его ради всего мира. Я тот, кто я есть благодаря всему, что мне пришлось пройти. Я люблю и знаю себя. Моя жизнь — это подарок, и я всегда благодарен за то, что прожил его полностью, с любовью и добротой не только ко мне, но и к другим, которые тоже могут бороться.

— Кендра Себелиус

Впервые у меня появилось то, что я называю «энергией» вокруг еды, после того, как моя мать умерла, когда мне было 13 лет. В период полового созревания я внезапно потерял свою первоначальную форму, ту, которая напоминала детство и время, проведенное с мамой. Горький рак груди унес жизнь моей матери, мне надоели неконтролируемые вещи, и я жаждал чувства контроля. Еда, упражнения и мое тело были тем, чем я мог управлять.Я был пленником своего расстройства в колледже и даже в кулинарной школе.

К тому времени у меня развился остеопороз, и я, честно говоря, был сытым по горло (каламбур) чрезмерными физическими упражнениями и обильным питанием, из-за которых я был раздутым и усталым. Я записался в стационар и начал выздоравливать. У меня вернулись месячные и грудь, и я начала чувствовать себя немного спокойнее. Я набрала больше, чем просто вес — я почувствовала, что вернула себе личность. Хотя я выглядел здоровым физически, у меня все еще была «энергия», связанная с едой.Я ел печенье и брал выходные после тренировок, но все равно чувствовал себя виноватым. Для меня выздоровление означало, что я избавлюсь от этой вины.

Когда мой отец умер через несколько месяцев после того, как ему поставили диагноз неизлечимого рака головного мозга, я пересмотрел ту «энергию», которая у меня была на еду и вес. Мне было 24 года, и я практически сирота. Я видел, как жизнь моих родителей оборвался, и понял, что живу — почти десять лет — в состоянии медленного самоубийства. Больше, чем когда-либо, я хочу жить. Я хотел остаться в живых. Не только для меня, но и для моих родителей.Мне нужно было остаться в живых, потому что у них не было возможности.

В прошлом году мне сделали профилактическую двойную мастэктомию, потому что у меня был ген наследственного рака молочной железы высокого риска. Я не тренировался несколько недель и не чувствовал себя виноватым. Было важнее избавиться от болезни, преследовавшей мою мать. Я наконец-то почувствовал вкус (опять же, как бы задуманный каламбур) настоящего выздоровления и расширения возможностей. Это был большой удар по поводу рака, моего расстройства пищевого поведения и моих страхов. Я не могу поверить, что провела так много своей жизни, желая, чтобы меня меньше было.Я не жалею о своем расстройстве пищевого поведения, потому что оно сформировало меня сегодня. Я горжусь женщиной, которой я являюсь. Я планирую пробыть здесь какое-то время, и мне еще многое предстоит сделать.

— Эден Дрейнджер

Я боролась с анорексией в подростковом возрасте и много лет во взрослом возрасте, уже будучи здоровым. Многие люди, пытавшиеся мне помочь, не верили, что я смогу выздороветь. Теперь я полностью выздоровел и живу без мыслей, поведения и чувств, связанных с расстройством пищевого поведения.Теперь, как советник, тренер, защитник и рассказчик, я опираюсь на свой опыт и борюсь за то, чтобы быть союзником другим.

В то время как люди, борющиеся с проблемами питания, веса и тела, и их семьи ценят мои «инсайдерские» знания и пример выздоровления, клинические специалисты более сдержанны, признают мой опыт, но остаются осторожными в отношении моей помощи другим в качестве «ровесника». Они забывают, что я равный им, предлагая уникальную способность преодолевать разрыв между обоими мирами.

Я говорю в тех местах и ​​с людьми, которые восприимчивы, но при этом не торопятся.Существующие способы понимания и лечения людей, страдающих расстройствами пищевого поведения, необходимо оспаривать и расширять. Важно, чтобы они слышали истории, основанные на силе. Что они видят путь к выздоровлению, сосредоточенный на всех аспектах жизни и опыта, где не только восстанавливаются тела, но и где восстанавливаются жизни. Где люди рассматриваются не только в свете их борьбы, но как целые существа, способные жить той жизнью, которую они выбирают.

— Элли Ходжес

Райнер Мария Рильке говорит: «Задавайте вопросы прямо сейчас.Возможно, тогда, когда-нибудь в далеком будущем, вы постепенно, даже не замечая этого, проживете свой путь к ответу ». Недавно я набрался смелости, чтобы спросить: что было бы возможно, если бы я искренне любил каждую часть себя безоговорочно? Кому бы мне было больно, если бы я перестал извиняться за количество времени и пространства, которое я заполняю? Насколько взрывоопасно это могло бы быть, если бы я перестал верить, что моя красота и достоинство созданы только из желания мужчины видеть меня обнаженной? Что было бы возможно, если бы я позволил себе глубоко, честно, радикально, уязвимо и безоговорочно прожить эти вопросы?

Время от времени я останавливаюсь, чтобы прислушаться к тому, как я говорю, или посмотреть, как двигаются мои руки.Каждый раз меня поражает, что мое тело в том виде, в каком оно существует в данный момент, является точкой пересечения всех взаимодействий, которые я когда-либо имел с каждым человеком, которого я когда-либо встречал. Из моего чувства юмора вытекает смех моей сестры. Я очищаю яблоки Фудзи тем же способом, который использовала моя мама, когда она собирала обеды в начальной школе.

Моя история, как я ее рассказываю сегодня, — это момент признательности всем женщинам на протяжении всей моей жизни, которые помогли создать пространство, в котором мы можем начать любить себя.Я ношу их все и все наши священные места в глубине своего существа. Моей матери, бабушке и сестре: вы напоминаете мне, что кожа на моих костях стала возможной благодаря длинной родословной женщин, которые верят, что кормление других и совместное употребление пищи является интимным актом любви и общения. Почитать свое тело — лучший способ сказать спасибо.

— Мелани Хсу

РЕСУРСЫ:

Вот несколько ресурсов для обращения за помощью, если вы или кто-то из ваших знакомых страдаете расстройством пищевого поведения.Для получения клинических определений расстройств пищевого поведения, психических заболеваний и зависимостей вы можете посетить веб-сайт DSM-V.

Эти организации имеют квалифицированную поддержку, доступную по телефону:

Телефон доверия Национальной ассоциации нервной анорексии и ассоциированных заболеваний: 1-630-577-1330

Телефон доверия Ассоциации расстройств пищевого поведения: 1-855-855-BEDA

Национальное расстройство пищевого поведения Горячая линия ассоциации: 1-800-931-2237

The Trevor Project Lifeline: 1-866-488-7386

И эти организации являются одними из бесчисленных других организаций по всему миру, которые предоставляют профилактику и поддержку расстройств пищевого поведения, а также ресурсы и образование в области бодипозитива. :

Mental Fitness, Inc.

Trans Folx борется с расстройствами пищевого поведения

Мужчины тоже страдают расстройствами пищевого поведения

Тело — не извинение

Налгона Позитивная гордость

Печальная история об анорексии

Динн говорит, что когда я вижу такую ​​историю, мне действительно грустно. Как ужасно находиться в ловушке этого состояния в течение такого долгого времени и как одинока эта женщина. Я хотел бы помочь ей, но она думает, что ей уже не помочь.Если кто-то из читателей захочет связаться с Эммой Джейн, дайте мне знать по адресу [email protected]

АНОРЕКСИЯ — «болезненное и болезненное состояние духа, подобное скелету, только одетому в кожу».
Я помню, что думал об анорексии как о своем «тайном друге». Я даже дал ей имя.
«Марни» .Анорексия — ОПРЕДЕЛЕННО НЕ друг. Если только вы не думаете о друге как о разрушительном, смертельном, смертельном, фатальном человеке.
Оглядываясь назад, я все еще хорошо помню тот день, когда решил просто съесть Ривитас.Я не совсем уверен, почему я выбрал именно этот день, имел ли он какое-то большое значение, или маленький демон, который был достаточно тихим в моей голове, внезапно решил дать голос и ожить. И, как друг, о котором я думал, я остановился и прислушался, прислушиваясь к его советам.
У меня всегда были довольно непростые отношения с едой, на протяжении большей части моей школьной жизни меня беспощадно издевались за то, что я «толстая девочка», человек, с которым никто не хотел дружить, как будто я была какой-то уродиной от природы , бельмо на глазу, фигура веселья.И ЭТО БОЛЬНО.
Полагаю, я успокоился. Мое детство было чревато тяжелыми травмами и жестоким обращением. Эти шрамы проявились глубоко, что привело к сложным проблемам с психическим здоровьем, и в то время я обратился к еде как к источнику комфорта, к чему-то, чем можно было наслаждаться.
В тот день, когда я решил резко ограничить прием пищи, я наивно подумал, что мне просто
не нравится еда. Он больше не был источником радости и утешения, как когда-то был
годом. Теперь он олицетворял дьявола, что-то совершенно невероятное, отвратительное и роскошь, в которой я больше не должен участвовать и наслаждаться.
В то время это очень расстроило мою семью. Они просто думали, что это была фаза, когда я был трудным, драматичным и требующим внимания. Казалось, они вообще не пытались понять.
Мне нравилось смотреть, как мое тело меняет форму. Появились бедренные кости, чего я никогда раньше не испытывал, у меня были скулы, и я чувствовал, что наконец-то обретаю тело, которого я так жаждал в школе, только с опозданием на много лет.
Проблема была в том, что как только я начал контролировать свое питание, я обнаружил, что не могу остановиться.Контроль взял на себя ВСЮ ЖИЗНЬ. Все это поглощало, и это было все, о чем я когда-либо думал. В конце концов я дошла до того, что моя масса тела стала настолько низкой, что я не мог работать, жить повседневной жизнью. Настало время моей первой госпитализации.
Я был совершенно опустошен, когда это случилось. Мне пришлось оставить своего любимого кота дома, и я была так расстроена, что подвела его, как меня подвела моя семья. Я НЕНАВИЛ СЕБЯ.

Мое поступление длилось около 4 месяцев. Я посетил все терапевтические занятия и много узнал о себе и анорексии.Поверьте, это не была сказка.
В день выписки я был так счастлив. Счастлив быть живым и счастлив снова воссоединиться с моей великолепной кошкой.
И я поправился. Я оставался здоровым много лет. Думаю, я так боялся рецидива, что опустил голову, отключился от своего выздоровления и добился действительно хороших результатов.
А потом, много лет спустя, все пошло не так.
Мой отчим умер после многих лет борьбы с алкоголизмом. Я был абсолютно опустошен. Я чувствовал себя виноватым и не должен был делать больше, чтобы помочь ему.Но если кто-то не принимает их проблемы и ему нужна помощь, тогда вы очень ограничены в том, что вы можете сделать.
Я уже начал бороться с едой, но мое психическое состояние начало стремительно ухудшаться.
. Я буквально чувствовал, что тону каждую минуту дня. Не было никаких перерывов.
В тот день, который оказался моим последним на работе, я пригрозил выпрыгнуть из окна, если меня не отпустят домой. Я впал в абсолютную истерику. Некоторое время я знал, что моя голова плохо себя чувствует, но я не совсем понимал сообщения, которые она мне давала, или что я серьезно болен.
Мне казалось, что я живу в какой-то странной расплывчатой ​​дымке. Для меня больше ничего не имело смысла. Я,
, стал очень импульсивным и несколько раз пытался убить себя. К счастью,
мне не удалось. Мой Доктор был и остается совершенно потрясающим. Я помню, как шла к нему после срыва. Он спросил меня, что случилось. Я сказал: «Не знаю, но знаю, что не очень хорошо». Из моего рта хлынула масса перемешанных слов и предложений.
Это был один из очень немногих случаев, когда я видел, как он паниковал по поводу моего душевного состояния.
Как форма контроля, моя старая «подруга» Марни полностью взяла на себя мою голову, прежде чем я даже
осознал это. Я ДОЛЖЕН ВСЕ КОНТРОЛИРОВАТЬ. Это было единственное, что у меня осталось в жизни.
Неделя за неделей я худела. Я просто не мог остановиться, тайно обрадовавшись, когда весы опускались все ниже каждый раз, когда мой Доктор взвешивал меня. Он все просил меня стабилизировать вес, я улыбался и говорил, что попробую, но не собирался когда-либо делать это.
А потом наступило утро, когда меня взвесили, и оно упало до такого уровня, что теперь это было вне опасности.Я чувствовал себя слишком усталым и больным, чтобы об этом больше беспокоиться. Я просто не мог продолжать
«жить» так. Вот только я даже не жил, я просто существовал и едва мог это делать сейчас.
Итак, на следующий день я встретил своего консультанта по EDS и доктора у себя дома. Они хотели, чтобы
признали меня в тот день, что потенциально мне осталось жить всего 2 дня. Я отказался, так как мне нужно было разобраться, кто будет заботиться о моей маленькой спасательной кошке и моей лошади. Весь мой мир рушился вокруг меня. Две вещи, которые я любил больше всего на свете, и снова я потерпел неудачу, БОЛЬШОЕ ВРЕМЯ.После детства у меня были огромные проблемы с отказом, и здесь я отказывался от них. На второй день, который мне оставался жить, меня положили в больницу. Никакого уровня понимания или поддержки со стороны моей семьи. Мне было так плохо, что никто не ожидал, что я выживу на выходных, НО Я СДЕЛАЛ. Ти Ро, мои кот и лошадь, дали мне силу воли бороться, бороться, чтобы выжить, чтобы жить. Я ПРОСТО НЕ МОГ ОСТАВИТЬ ИХ НАВСЕГДА.
Прием длился 6 с половиной месяцев. За это время я много написал, а также написал и записал несколько песен.Странно, как жизнь ведет вас по всевозможным путям и путешествиям, которые являются совершенно неожиданными, но, тем не менее, желанными.
Хуже всего было то, что я ненавидел снова обретать нормальную форму тела. Где были кости, которые я привык видеть? Моя когда-то скелетная структура, которую я принял как «нормальную», исчезла. У нас были уроки по изображению тела, где они пытаются убедить вас, что размер — это всего лишь число и важность здоровья. Моя голова кричала прямо противоположно мне.
Как только меня выписали, я по глупости услышал голоса в своей голове, говорящие мне снова похудеть, не с нагрузкой, а ровно настолько, чтобы я снова почувствовал себя счастливее.Я выросла с убеждением, что худые девушки популярны и у меня больше друзей.
Итак, вес снова начал падать. Я клялся себе, что перестану. Я не собирался снова заставлять себя болеть. Это было бы глупо, нелепо после того, как чуть не убил себя всего несколько месяцев назад.
За исключением случаев, когда анорексия снова овладевает вами, это происходит еще до того, как вы даже осознаете это.
Внезапно вы возвращаетесь ко всем всепоглощающим мыслям и снова возвращаетесь к очень опасным
уровням.Потому что контроль — ВСЕ, ЧТО У ВАС ОСТАЛОСЬ.
Прошло почти 3 года с момента моей выписки, и мне с грустью сообщать, что анорексия, а также ПРЛ, биполярное расстройство и посттравматическое стрессовое расстройство ВСЕ ЕЩЕ причиняют мне большой вред, боль и страдания.
Мне очень грустно, что я снова позволил вещам вернуться на этот уровень. Я НЕНАВИЖУ ЭТО И НЕНАВИЖУ
СЕБЯ за то, что позволил этому случиться.
Существует так много заблуждений и предубеждений в отношении психических заболеваний. Вы не можете видеть страдания и страдания человека, как при физическом недуге.Это не расстраивает. Психическое заболевание настолько мощно и властно. Анорексия, конечно же, тебе не друг.
Я живу надеждой, что однажды, в ближайшем или отдаленном будущем, кто-то найдет правильный ключ, чтобы открыть мой разум и помочь мне. До тех пор эта коробка в моей голове остается очень плотно закрытой. Эмма-Джейн Брэдбери-Джексон

историй надежды | Истории выздоровления от расстройства пищевого поведения

Я помню свой первый визит к диетологу.Она взвесила меня и сказала, чтобы я не взвешивалась во время выздоровления. «Хорошо», — сказал я, зная, что взвесу себя, как только приду домой, и еще несколько раз до конца дня. Через некоторое время после тех первых нескольких сеансов диетолог […]
Подробнее Вы когда-нибудь просыпались однажды с мыслью: «Сегодня у меня будет расстройство пищевого поведения?» Вероятно, нет. Многие люди, не страдающие расстройством пищевого поведения, этого не понимают. Мы не выбираем расстройство пищевого поведения. Однако мы можем выбрать восстановление.Мне было 16 лет, когда я начал бороться с тем, что, как мне казалось, было […]
Подробнее Я никогда не верил, что буду писать из места выздоровления, и за это я очень благодарен. В подростковом возрасте я испытал глубокую тьму и обратился к еде как к механизму выживания. Я искал кого-нибудь или что-нибудь, чтобы сказать мне, что я достоин жизни. И мое расстройство пищевого поведения […]
Подробнее Контроль, это то, чего я никогда не чувствовал, как будто у меня есть. Я думал, что достигну контроля, начав дефицит калорий для похудения, который превратился в нервную анорексию.По правде говоря, я никогда не чувствовал себя лучше, чем когда начинал свой путь к выздоровлению от расстройства пищевого поведения. У меня развился очень нездоровый образ мышления […]
Подробнее В декабре 2005 года я вошел в комнаты Greysheeters Anonymous и на этот раз остался. Мне было пятьдесят восемь лет. До этого момента моя жизнь была связана с пищевой зависимостью, злоупотребляла едой и своим телом, бесконтрольно переедала, соблюдала диеты, как разумные, так и сумасшедшие, имея «кто знает что» застрелила […]
Подробнее Первый то, что я заметил, были цвета.Мир, который так долго был тусклым плодом моей тяги к темноте и непонятым, заставлял меня пить в его присутствии. И я сделал. На тот момент это была моя единственная надежда. Я в недоумении ехал в школу. Я не беспокоился и не думал […]
Подробнее Привет, я Сара. Встретившись со мной лично, вы, вероятно, не заметили бы, что мою жизнь более четырнадцати лет контролировал демон расстройства пищевого поведения. Поскольку я «выздоровел», я отношусь к расстройствам пищевого поведения как к демону, потому что для меня это именно то, чем они были.Я никогда не считал их болезнью, болезнью или негативным голосом […]
Подробнее Я посетил свой первый класс в «Shapedown» в гимназии начальной школы. Shapedown печально известны своим «семейным» подходом к снижению веса. Мне было не больше 10 лет, и я обнаружил, что меня сопровождают мама и отец, и мне рассказывают, чем отличается «хорошая» еда от «плохой». Я всегда был […]
Подробнее Меня зовут Джордан, и это моя история и моя надежда вдохновить на расстройство пищевого поведения.Мне поставили диагноз нервная анорексия, когда мне было 14 лет.